Читать книгу "Рыжий город, или Четыре стороны смеха - Георгий Голубенко"

– Янки, гоу хоум! – скомандовал кто-то из афроамериканцев, и делегация Тайсона на четвереньках потянулась к выходу.

– А на коня?! – возмутился Фима. – Как же я такого почетного гостя просто так выпущу?! Майкл, на коня!

– Ну зачем ему на коня? – запротестовали афроамериканцы. – Нам и идти совсем близко. Да и не влезет он на коня в таком состоянии…

Но Фима уже разливал полную бутылку «Абсолюта» в две большие пивные кружки.

– Слабо? – тихо спросил он, глядя прямо в глаза чемпиону. И тот понял без перевода. Он вообще, кажется, начинал уже что-то понимать, но было поздно. Великое качество великого бойца – никогда не отступать перед самым грозным соперником – сыграло с ним в этот раз опасную шутку. Он выпил кружку до дна! Наравне с Фимой! Потом побледнел. То есть из абсолютно черного сделался абсолютно красным и рухнул на пол кают-компании. Афроамериканцы бросились к нему, а Фима, отойдя в сторону, еще успел сделать несколько телефонных звонков и лишь после этого позволил себе отключиться на короткое время.

Минут через сорок друзья Фимы Пузайцера, съехавшиеся по его звонкам к причалу одесского порта, могли наблюдать феерическую картину: прибывшие на «Скорой помощи» санитары сносили по трапу Фиминой яхты огромное тело Тайсона, и руки чемпиона в боксерских перчатках безжизненно свисали вниз. А за носилками, пошатываясь, шел Фима Пузайцер, и его правую руку, тоже в боксерской перчатке, победно вздымал вверх Фимин партнер Сема.

После этого и поползли по Одессе слухи, с которых мы начали свой рассказ.

Что же касается Тайсона, то он вскоре пришел в себя, опять подтвердил на ринге звание непобедимого чемпиона, а на пресс-конференции после боя опять заявил, что уложить его не может ни один человек в мире. Правда, добавил он, если не считать одного из учеников тренера Бухмана. Но поскольку объяснить эту фразу чемпион наотрез отказался, она так и осталась загадкой для мировой спортивной общественности.

Неудачница

Наталью Приблудову – весьма малопривлекательную одесскую даму лет сорока пяти – неудачи преследовали на еe жизненном пути, как стая бездомных собак на деревенской дороге преследует пьяного велосипедиста.

Ну личную ее жизнь описывать мы не будем, потому что, как говорится, вот уж чего у нее не было, того и не было. Нет, был у нее, конечно, в молодости, как и у каждой уважающей себя девушки, Прекрасный Принц, точнее даже два. Один прекраснее другого. Но так как первый день и ночь только то и делал, что беспробудно пил, а второй, в отличие от первого, еще и кололся, то в конце концов Наталья выгнала их обоих, решив, что любовь – это, наверное, хорошо, но пора ей уже отыскать какое-то другое занятие, которое могло бы приносить ей как женщине хоть какое-нибудь удовольствие. Она решила стать серьезным ученым. В мрачные советские времена это считалось престижным. Почему? Сейчас уже, наверное, никто и не вспомнит. С огромным трудом она поступила заочно на факультет общественных дисциплин. Хотя вообще-то туда принимали кого угодно. Потом еще восемь лет трудилась над диссертацией под названием «Советский Союз – надежный оплот мира».

Но так как за день до защиты ее диссертации Советский Союз неожиданно развалился, а мир почему-то нет…

Тогда она, сообразив, что жизнь сильно переменилась, взяла небольшой кредит в каком-то полуподвале под вывеской «Слободка энд Бугаевка бэнк» и заделалась бизнесвумен. Нужно ли говорить, что при ее чудовищном невезении… Ох…

Попытка выращивать африканских страусов с целью конкуренции с крупной американской фирмой, которая поставляла в Одессу куриные «ножки Буша», моментально закончилась эпидемией птичьего гриппа, естественно, среди Натальиных страусов, что тут же погубило все ее страусиное поголовье, а именно всех троих.

Взятие в аренду двух потрепанных «Жигулей» на предмет создания частного таксопарка сразу же привело к большой автокатастрофе, в которой принимали участие именно эти два Натальиных автомобиля, причем только они, непонятно как столкнувшиеся средь бела дня на совершенно пустой дороге.

Тут подошел срок отдавать кредит, а так как отдавать было совершенно нечего, Наталья очень удачно продала свою однокомнатную квартиру. Но удачно только для тех, кто ее купил. Потому как эти мерзавцы денег ей, конечно, не заплатили, а чтобы она не очень-то возникала, натравили на нее еще и профессионального киллера.

Он, правда, дурачок, не знал, что Натальино невезение распространяется не только на нее, но и на всех, кто хоть как-то с ней по жизни соприкасается, поэтому впервые в своей карьере почти промахнулся, и Наталья отделалась только тем, что ей отстрелили половину правого уха. Но это ее все равно испугало, она побежала в милицию, а там ее, оказывается, уже ждали по наводке «Слободки энд Бугаевки» на предмет выколачивания из нее кредита всеми законными, а в основном не законными способами. Короче, ее жизненный путь явно выходил на финишную прямую. И только вмешательство высокопоставленного мужа Наташиной подруги детства, этого благородного человека, выкупившего Наталью у одесских ментов, которых он, кстати, по должности и курировал, дало ей возможность немного перевести дух, и она несколько месяцев прожила у этой своей подруги на антресолях, где вела себя какое-то время тихо и безынициативно. Но только какое-то время.

Однажды подругин супруг, вернувшись со службы, застал свою жену и Наталью на кухне, где они оживленно шушукались.

– Вадим Сергеевич, – торжественно обратилась к нему жена, – наша Наталья вскоре нас покидает. Она выходит замуж и перебирается за границу.

– И за кого же она выходит? – поинтересовался Вадим Сергеевич.

– Это нам пока неизвестно, – ответила умная его жена, – но ясно же, что за богатого иностранца.

– Я уже была в международном брачном агентстве на Ближних Мельницах, – подтвердила Наталья. – Заполнила все анкеты, сдала свою фотографию.

– Фотографию – это напрасно… – скептически покосился на нее Вадим Сергеевич.

– А ты не скажи… – не согласилась его супруга. – Вот посмотри… Мы тут все старались по-взрослому: и Люська – гримерша из оперетки, и хахаль ее – фотограф Жоржик, и я чем могла способствовала…

Вадим Сергеевич взглянул на фотографию. Там Наталья, одетая в вечернее платье его жены непосредственно «от Кардена», возлежала в соблазнительной позе на золотой кушетке из опереточного реквизита. Похожа она была не столько на самое себя, сколько на… ну если бы, скажем, Мерилин Монро дотянула до возраста Натальи Приблудовой, при этом всю свою жизнь питалась бы неизвестно чем, жила в однокомнатной квартире с тремя африканскими страусами, страдающими птичьим гриппом, и ей бы, кроме всего этого, еще и отстрелили правое ухо… то какое-то сходство с голливудской звездой…

– Не знаю, – засомневался Вадим Сергеевич. – Слушай, Натаха, а ты не подумала… Ну если какой-нибудь обалдуй и клюнет на эту твою фотографию, то он же потом, при личной встрече, должен будет тебя ну… как-то узнать?.. А теперь послушай меня внимательно: то, что ты сейчас затеваешь, при твоем везении смертельно опасно. Уж я-то эти брачные агентства знаю. И никакие они не брачные. Нормальная торговля живым товаром с целью пополнения обслуживающего персонала недорогих борделей в пролетарских предместьях Стамбула. Но тебе и этого не обломится. Тебя продадут на запасные части. Ты понимаешь, о чем я говорю? Печень там, почки… Ну что еще у тебя есть более или менее здоровое? Левое ухо, например, можно загнать за небольшие деньги… Хотя, – прервал сам себя Вадим Сергеевич, – думаю, все закончится благополучно. На тебя просто никто не клюнет.