Читать книгу "Золотые слезы - Лори Макбейн"

— Ваши слова звучат как угроза, — воинственно прищурился Николя.

— Вовсе нет! — поспешил пойти на попятную дон Луис. — Я просто хотел избавить вас от возможных разногласий с доном Андресом. Калифорнийцы очень высоко ценят долг гостеприимства. Нанося оскорбление мне или донье Амайе, вы нанесете оскорбление хозяину дома.

— Благодарю вас. Я буду иметь это в виду, — кивнул Николя и пошел к двери.

Его широкоплечая фигура на мгновение заняла собой весь дверной проем, а затем растворилась в темноте внутреннего дворика.

Как только француз ушел, дон Луис упал в глубокое кресло и задумался. Он случайно взглянул на руки, которые, как оказалось, мелко дрожали. От чего? Неужели от страха? Нет, никакого опасения Николя ему не внушал. Все дело в том, что его заявление было слишком неожиданным и на какой-то миг выбило почву из-под ног. Калифорниец медленно провел рукой по седеющим волосам и постарался собраться с мыслями. Он знал наверняка только одно: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы О'Флинны узнали о подозрениях француза. Они и без того проявляют недовольство и нетерпение. Почувствовав себя в опасности, эта парочка в мгновение ока исчезнет, растворится среди холмов, как стая трусливых койотов.

Пока ему удается контролировать ситуацию, но их поведение не перестает раздражать его своей непредсказуемостью. А если О'Флинны пронюхают к тому же, что он банкрот и его долги составляют сумму, эквивалентную нескольким тысячам английских фунтов, а следовательно, у него нет денег, чтобы заплатить им, ситуация может резко измениться. Однако как только золотой крест окажется у него в руках, он сможет продать его и расплатиться с актерами. Жалко, конечно, расставаться с частью денег, но эти англичане не из тех, кто даст себя обмануть. Они могут и шум поднять.

Глаза дона Луиса заволокло влажной пеленой при мысли о том, что скоро он вновь обретет то, что у него было так несправедливо отнято. Конечно, он поступил неразумно, проиграв почти всю свою землю, но что ему оставалось? Понадобились деньги, чтобы раздать долги, и потом, кто знал, что фортуна отвернется! Дон Андрес делал вид, что не желает брать его землю за долги, но дон Луис уверен, что в душе сосед всегда зарился на поместье Кинтеро. Лицо дона Луиса исказила гримаса боли и отчаяния при воспоминании о том, как в том злополучном заезде, положившем начало его неудачам, лошадь, на которую он поставил, сломала ногу. Дон Андрес как-то даже предложил ему его же собственную землю обратно, но дон Луис не мог перенести такого оскорбления и отказался. Принять милостыню от Виллареаля, от человека, который почти вдвое младше его, — нет, сама мысль об этом противна дону Луису!

Именно поэтому он решил отправиться в Англию и привезти оттуда свою племянницу. Получив крест и продав его, дон Луис сможет выкупить назад свои земли и восстановить доброе имя семьи Кинтеро. К тому же дон Луис не мог отказать себе в удовольствии устроить переворот в доме Виллареалей. Все давно уже свыклись с мыслью, что Фелисиана станет женой дона Андреса: Мало кто помнил до появления Амайи в их доме о давнишнем соглашении между доном Педро и отцом его племянницы.

Дон Луис с откровенным злорадством представил себе лицо дона Андреса, когда тот получит от доньи Амайи отказ и узнает о ее намерении вернуться в Англию. Мало того, что он будет оскорблен и унижен в глазах друзей и родственников, не исключено, что его ожидают сердечные страдания.

Mapa О'Флинн оказалась очень соблазнительной Амайей Воган. Дон Луис не раз замечал, как при ее появлении в гостиной внимание дона Андреса обращалось исключительно на нее, как он галантно за ней ухаживал, следил за каждым ее жестом; внимательно слушал, стараясь не проронить ни слова. Будь эта женщина действительно Амайей, ее будущее было бы обеспечено.

Но будущее О'Флиннов, напротив, заведомо лишено какой бы то ни было стабильности и обеспеченности. Было бы проще с самого начала, раскрыть им всю правду, но сеньор О'Флинн вряд ли проявил бы сострадание к его проблемам, связанным с утратой земель и состояния. На снисхождение такого человека нельзя рассчитывать, он высокомерен и мстителен. Такие люди слепы к собственным недостаткам и безжалостны к слабостям других. Дон Луис не ошибся, построив отношения с ним на чисто деловой основе. Обещание не требовать возвращения карточного долга и щедрые посулы грядущих барышей — вот лучший способ заставить его плясать под свою дудку. Поэтому он и ввел О'Флиннов в заблуждение относительно обстоятельств дела и истинной ценности креста. Хотя не стать жертвой дьявольского очарования и обходительности этой парочки ему стоило огромных усилий. Если бы не внезапное вмешательство француза, в успехе плана можно было не сомневаться. А так придется усилить бдительность, чтобы усыпить малейшие подозрения О'Флиннов. Потом, когда крест будет у него, он откроет им правду и вынудит сохранить ее в тайне еще на какое-то время, если они хотят получить деньги за свою работу. Главное, чтобы француз поостерегся вмешиваться не в свое дело и последовал его совету.

Николя уныло брел по коридору, разочарованный своей беседой с доном Луисом. Несмотря на заверения калифорнийца, что-то мешало Николя ему поверить. Вот если бы найти способ доказать это надежно и неопровержимо! Но как это сделать?

Оказавшись во внутреннем дворике, Николя прислушался к плеску воды в темноте и печально посмотрел туда, где в гуще листвы притаился фонтан, возродивший в его душе воспоминания о другом дворике, навсегда оставшемся в далеком прошлом. Николя долго не мог отвести взгляда от каменного силуэта фонтана, но не сразу разглядел рядом с ним другой — женский. Он нерешительно двинулся в глубь дворика и с каждым шагом все отчетливее различал знакомый неповторимый профиль и блеск золотистых глаз в лунном свете.

— Любуетесь звездами, мадемуазель?

От неожиданности Mapa едва не вскрикнула, но, узнав Николя, решила не поддаваться обаянию его фальшиво-дружелюбного тона.

— Уж не хотите ли вы меня обвинить в колдовстве и желании навести на вас порчу?

— Если бы мы были в Новом Орлеане, я, возможно, так бы и подумал, — серьезно ответил Николя, не обращая внимания на сарказм в тоне Мары, движимый стремлением как можно больше узнать об этой загадочной женщине.

— Если вы имеете обыкновение со всеми женщинами обращаться так же, как вы повели себя со мной, я не удивлюсь, что одна из них могла пожелать вам худой судьбы, — улыбнулась Mapa.

Николя задумался на мгновение и вдруг ответил до странности бесцветным голосом:

— В моей жизни был момент, когда я готов был поверить в то, что на мне лежит печать проклятия. Кто-то наверняка меня околдовал.

— И вы до сих пор чувствуете на себе действие этих чар? — дрожащим от волнения голосом поинтересовалась Mapa.

— Живая память о прошлом иногда бывает хуже самого страшного проклятия. Вы так не считаете, мадемуазель?

Mapa неопределенно пожала плечом, желая скрыть от Николя, что его слова глубоко тронули ее.

— Мне кажется, вас не радуют воспоминания о Новом Орлеане. У вас там осталась семья?