Читать книгу "Влюбленный опекун - Лаура Кинсейл"

Заметив, что Гриф смотрит на нее, Тесс взяла мистера Сидни за руку, и они продолжили свой путь вниз, где занялись приготовлениями к высадке на берег.

В течение нескольких недель Гриф лелеял мысль затеряться в портовых винных погребках Папеэте. Ему очень хотелось расслабиться среди шума кабаков, спиртного и танцующих женщин, а вместо этого пришлось принять участие в официальном обеде с последующим костюмированным балом.

Возродясь в качестве мистера Эверетта, Гриф в камзоле с белым галстуком стоял посреди толпы и был этим крайне расстроен. Он пытался отказаться от приглашения, но общеизвестное гостеприимство островитян свело на нет все его усилия. К тому же как было не поддаться на мольбы Тесс и ее подруги Майны Фрейзер! Все же он хотел ограничиться только этим мероприятием и не продлевать подобную пытку в будущем.

Прием на острове имел мало сходства с теми, что устраивались в Лондоне; он проходил в Монткалме, просторном особняке, построенном в ямайском стиле в верхней части долины Атимаоно и являвшемся резиденцией Уильяма Стюарта, нынешнего фаворита франко-таитянского общества. Особое впечатление на местных жителей производило то, что Стюарт обладал отменными аристократическими манерами. Хотя Гриф знал его, он не счел нужным показывать это; будучи представленными друг другу, они со Стюартом делали вид, будто никогда прежде не встречались. Тем не менее Гриф достаточно хорошо помнил красивого чернобородого авантюриста, доставлявшего контрабандные спирт – ные напитки из Австралии. Теперь Стюарт преобразился и из мелкого контрабандиста превратился в богатого владельца Терре-Эжени – огромнейшей плантации на Таити. Как это могло произойти, для Грифа оставалось непостижимой загадкой. Зная Стюарта, он полагал, что тот скорее всего находится под пристальным наблюдением властей.

Бал у Стюарта был красочным сочетанием таитянского веселья и французского великолепия с примесью британского высокомерия и американской энергичности. Нив чем не уступая европейским женщинам с их декольтированными платьями и кринолинами, таитянские дамы добавили к континентальным фасонам свежие цветы, которые украшали их свернутые кольцом темные волосы, а также уши и стройные шеи, оттеняя золотистую кожу. Тесс тоже водрузила на голову тиару из перламутрово-белых тубероз и вставила за ухо гибискус. Ее волосы, такие же темные, как у таитянок, казались иссиня-черными на фоне кремовой кожи и платья цвета красного мака, которое имело глубокий вырез, обнажая плечи и светлую ложбинку между темно-красными лентами, стягивающими корсаж. Это было платье уже взрослой женщины, а не дебютантки, напоминавшее, что она замужем и теперь имеет право быть сколько угодно вызывающей.

Став ее сопровождающим, Гриф был обязан танцевать с ней и едва смог выдержать это тяжелое испытание. Аромат тубероз пьянил его сильнее вина, туманил голову и давал волю безрассудному воображению: будто бы она принадлежит ему. и он может без конца целовать этот пленительный изгиб ее губ и нежную шею.

Музыка прекратилась, и Тесс улыбнулась ему так невинно и радостно, что Гриф вынужден был отвернуться и сосредоточить свое внимание на толстой жене французского чиновника. Лишь после этого он смог пошевелить языком и выразить благодарность своей даме, как того требовал этикет.

Проводив Тесс до места, Гриф оставил ее с подругой, молодой миссис Фрейзер. Обе женщины тотчас принялись хихикать и болтать по-таитянски. При этом миссис Фрейзер удостоила Грифа лукавым взглядом и представила другой молодой местной светской даме, которая увлекла его на веранду весьма деликатным образом и предприняла попытку завязать с ним отношения, которые вполне бы подошли для девиц в порту.

Она была довольно хорошенькой, эта Мамуа, в розовом платье с длинными рукавами, которое скорее походило на ночную рубашку. Глядя на нее, Гриф решил, что ей не больше шестнадцати. Она без умолку болтала по-французски и отпускала непристойные шуточки, однако обходила кульминационные моменты с такой изобретательностью и искренней улыбкой, что Гриф не мог удержаться от смеха. Тем не менее он не испытывал желания по отношению к ней, и это открытие беспокоило его. Он танцевал с ней, ел вместе с ней, даже целовал ее, когда она не оставляла ему другого выбора, но в конце концов начал подумывать, что, может быть, вообще потерял вкус к женщинам. Пять месяцев в море – пять месяцев воздержания. Потом прибытие к этим легендарным романтическим островам... и вот теперь он не желает того, что ему так милостиво и откровенно предлагают.

Чтобы не разочароваться окончательно, Гриф стал убеждать себя, что, наверное, это связано с юным возрастом девушки и ее невинностью. А может быть, напротив, с отсутствием невинности. Наконец, устав от всевозможных предположений, он решил, что скорее всего сошел с ума, когда впервые увидел пару веселых голубовато-зеленых глаз под намокшей зюйдвесткой.

Владелица этих глаз, Тесс, казалось, была чрезвычайно довольна собой в тот момент, такой оживленной она не выглядела ни на одном балу. Лицо ее раскраснелось, глаза блестели. Она танцевала почти все танцы и ослепительно улыбалась британскому военно-морскому капитану, который чаще других приглашал ее. Тесс не обращала внимания на Грифа, тогда как он не мог оторвать глаз от ярко-красного платья, в котором она порхала в центре зала.

Мамуа перехватила его взгляд и утешающе похлопала по руке.

– Пойдем со мной, – сказала она. – Иначе ты окончательно измучишься из-за нее.

После такого бесцеремонного замечания, сделанного таитянской девчонкой, Гриф решил, что ему действительно пора уходить. Тесс и мистер Сидни собирались гостить у Фрейзеров в течение всего времени пребывания на Таити, поэтому Грифу не нужно было провожать ее домой. Он сомневался даже, что она вообще заметит его отсутствие.

Позволив Мамуа проводить его до входной двери, Гриф раскланялся с Уильямом Стюартом, который в этот момент обнимал мадам де ла Ронсьер, жену комиссара, так что ему было вовсе не до дружеских воспоминаний.

Под конец Гриф снова обратил свое внимание на Мамуа и постарался найти вежливый способ уговорить эту рано развившуюся девицу вернуться в свою детскую комнату. После этого он намеревался забраться на ближайший утес и, бросившись в море, отдать себя на съедение вечно голодным акулам.

Тесс напряженно следила за Грифом поверх плеча с эполетом капитана Буша и заметила, как эта скороспелая маленькая кузина Майны увела его на темную веранду. Она видела также, как они танцуют, как вместе сидят за столом с освежающими напитками и таитянка угощает своего кавалера кусочками ананаса. Когда они вместе направились к двери, настроение Тесс окончательно упало, несмотря на все ее усилия оставаться довольной и веселой.

Она лелеяла слабую надежду, что ошиблась относительно их намерений, но, когда они остановились, чтобы попрощаться с хозяином, ее иллюзия окончательно рассеялась. Все же благодаря выдержке, которую она приобрела в Лондоне, Тесс ухитрилась скрыть свою подавленность до окончания танца, после чего подошла к Майне и сказала, что ужасно устала.

Майна изучающе посмотрела на подругу, затем подошла к мистеру Фрейзеру и предупредила, что гостья отправляется домой.