Читать книгу "Лизать сахар. Жизнь втроем - Оксана НеРобкая"

Софочку испугала его путаная речь. После гадкого расставания в прошлую встречу девушка прорыдала полночи, обидевшись на жестокие слова. Решила, что ему больше не позвонит. Довольно унижаться. Ей было чем заняться. Поруководила завершающей стадией работ в кафе, почитала книгу в обед и вечером, навестила родителей (то-то они обрадовались), оплатила курсы дизайнерского мастерства… Спустя два дня опять всплакнула: от острого желания поговорить с Андреем. И вот, пожалуйста, он сообщает, что улетает из Москвы! А ведь ей нужно так много ему сказать!

– Нет, Соня, мы не увидимся сегодня.

– Почему? На часик!

– Я не хочу, – честно признался мужчина. С недавних пор барышня оказывала на него странное влияние. Будоражила. Будила эмоции. Плохо: он терял самообладание и уравновешенность. Лучше не рисковать.

– Тогда выслушай меня.

– Пять минут.

– Тебе снятся необычные сны? – ни с того ни с сего спросила Софочка.

– Я их не запоминаю.

– А я часто вижу… Интересные, будто кино.

– Какого жанра? – съязвил собеседник.

Не обратила внимания на его вопрос и продолжила:

– Вчера снилось: я ныряю в стоячий омут. Или болото. Разумеется, я понимала, что прыгать туда глупо, но мне было необходимо нырнуть и зачерпнуть немного тины со дна. Без понятия для чего. Я ощущала, что обязана вытащить горсточку тины на поверхность! Было страшно, неприятно и казалось, что я не справлюсь. Захлебнусь. Но я все-таки вынырнула. Когда выплыла, разжала ладонь. А в ней была крохотная бабочка. Желтая. С синими узорами на крылышках. И она улетела.

Мужчина хмыкнул, не зная, как реагировать.

– Но вообще я хотела сказать тебе другое, – девушка набрала в легкие воздуха. – В общем…

Бортпроводница нагнулась в вежливом полупоклоне: не угодно ли сэру выпить? Угодно. Виски со льдом. Андрей надел наушники и уставился в экран телевизора. Транслировался занудный фильм, какая-то семейная мелодрама, концовку которой было легко предсказать в самом начале. Но клонированная продукция голливудского кинематографа была занятнее, чем неподвижный белый пейзаж в иллюминаторе.

Немов спокойно относился к полетам. Для него самолет был обычным средством передвижения – как автомобиль или велосипед – просто более быстрым. Люди, панически трусившие полетов, вызывали у него некоторую долю недоумения. Из-за чего переживать? Из-за возможной катастрофы? Люди же не настолько глупы, чтобы бояться самого факта смерти. Скорее, это страх предвосхищающих ее моментов – боли и мучений. При падении воздушного судна мозг пассажира отключится раньше, чем лайнер вонзится в землю. Смерть будет мгновенной. Никаких страданий. Оп-па! И ты на другом свете. И тебя ничто не волнует. Отличное решение насущных проблем. И, спрашивается, чего было бояться?

Мужчина отхлебнул виски. В нынешней ситуации он тем не менее расстроился бы, узнай наверняка, что случится авиакатастрофа. Жаль было бы исчезнуть, так и не испытав вожделенного состояния хладнокровного убийцы.

Стюардесса с загадочной улыбкой, адресованной лишь ему одному, открыла столик и поставила ужин, прошептав «приятного аппетита». Потом то же проделала по отношению к сидевшему позади толстяку с бакенбардами: загадочно улыбнулась, открыла столик и поставила ужин. Элегантная ярко-красная униформа с кокетливо торчавшим из нагрудного кармашка золотистым платочком подчеркивала ее ладный стан. Бортпроводница плавно переступала на высоких каблуках, поблескивая чашечками обтянутых нейлоном коленей.

В детстве, когда Андрюша летал с родителями к Черному морю, стюардессы казались взрослыми принцессами, выдающимся умом и безупречной красотой заслужившие право по-хозяйски прохаживаться по самолету при горящем табло «Пристегните ремни». Также совершенно ясно было и то, что дамы обладали телепатическими способностями. Ибо какой бы пассажир ни нажал «вызов», они безошибочно угадывали кто. Подростковый кризис изменил восприятие: бортпроводницы – обычные официантки, им стоило посочувствовать по поводу неудобного места работы и собачьих обязанностей вечно быть на побегушках.

Немов оттянул воротник рубашки. Душно. Покрутил вентилятор, усилив приток воздуха. Пассажиры спали.

Десять часов тянулись медленно. Уже не верилось, что самолет когда-нибудь совершит посадку в аэропорту Джей Эф Кеннеди. Совершил. В Нью-Йорке Андрей никогда не бывал, зато Бостон и Детройт посещал неоднократно: участвовал в международных конференциях. Неплохо было бы съездить на пресловутый Манхеттен и прогуляться под тенью статуи Свободы. Время не позволяло подобную роскошь. Второй рейс через три с половиной часа.

Проследовал на таможенный контроль. Агент иммиграционной службы указал, к какому из пронумерованных окошек подойти. Ответил на стандартные вопросы. Вручил таможеннику декларацию, прошел по зеленой стрелке. Регистрация. И еще малость – три часа на высоте одиннадцать тысяч метров. Заставил себя задремать.

Приземлившись, до здания аэропорта лайнер катился несколько миль вдоль автотрасс. Земля в черте города Чикаго дорогая, и в целях экономии владельцы аэропорта О'Хара купили площадку для посадочных полос за городом.

Немов застегнул молнию на куртке: температура была минус 3 градуса по Цельсию. Прохладно, хотя и гораздо теплее, чем в Москве. Назвал таксисту адрес отеля, где забронировал номер. Тот уведомил:

– Это в центре, на Magnificent Mile, доберемся быстро, в такой поздний час пробок мало.

Машина мчалась по широкой набережной. Вид ночного Чикаго ошеломлял. Андрей завороженно смотрел по сторонам: справа зияла черная пропасть озера Мичиган, а слева высился ослепительно-яркий частокол небоскребов, усыпанных горящими бриллиантами окон. Создавалось впечатление, словно природа и человек соревновались в мастерстве на фестивале искусств, выставив на обозрение свои выдающиеся творения. Урбанистическая агрессивность, блеск и шик небоскребов против спокойного, неброского, но подлинного величия Озера. Две противоположности в стремлении победить сошлись на поле боя так близко, что в какой-то момент превратились в одно неразрывное целое, чья нелогичная гармония потрясала любого, впервые ступившего на землю города ветров и огней.

Мужчина был равнодушен к архитектуре. Вернее, воспринимал ее как данность. Тем удивительнее было внезапно нахлынувшее чувство упоения. Должно быть, он просто устал. Его нервы на пределе. Так всегда бывает перед финишной чертой. Сейчас он устроится в отеле и отдохнет, а утром снова будет в трезвом уме и возьмет неуместные эмоции под контроль.

Бодрый портье проводил новоприбывшего до номера, по дороге услужливо проинформировав:

– Вы выбрали самый лучший отель в городе. Мы в самом сердце Мичиган Авеню, где сосредоточены разнообразные достопримечательности. Десять минут пешком до Hancock Observatory и Water Tower, двадцать минут до House of Blues и Millennium Park, также рядом находится…

Немов не дал договорить, захлопнул дверь. Номер был дорогой. Но он стоил заплаченных денег. Не столько из-за шикарного интерьера, сколько из-за панорамы за окном. Задернул шторы, дабы перекрыть кислород нелепому восторгу. Плюхнулся на кровать прямо в одежде. Долго лежал, раскинув руки, пытаясь унять волнение. Понял: бессмысленно.