Читать книгу "Языческий алтарь - Жан-Пьер Милованофф"

– Я знаю, почему вы подарили мне розу. И почему оставили себе вторую. Вы не забыли 14 июля 1945 года! Самое прекрасное за столетие, не правда ли? Вы были молоды и танцевали всю ночь! Варварство побеждено, братство обретено снова, вы праздновали будущее!

Он поставил рюмку на столик, не притронувшись к ней, и стал рассеянно разглядывать толпу, подавшуюся к насыпи. Фразы, который я выпаливал с растущей обидой, были совсем не те, которые я хотел произнести, они звучали вместо простых слов, которых у меня почему-то не нашлось.

– Вы были гением гор. У вас был дар свыше. А я самоучка. Тем немногим, что я знаю из географии, из истории, я обязан вам…

У меня за спиной прогремел взрыв. Взвилась ракета, оповещавшая о начале фейерверка. Все (кроме меня) задрали лица к небу, где загорелись роскошные канделябры, раскинулись букеты, забили фонтаны света.

– После вашего ухода, – продолжал я, не отвлекаясь на взрывы, – наша жизнь с крестной сильно изменилась. Тетя Элиана повредилась в рассудке и стала часто попадать в лечебницу. Тогда Леруи и Сокдело…

Мне пришлось еще сильнее повысить голос, чтобы перекричать залпы. Когда я произнес имя Элианы, мой компаньон взглянул на меня с грустью, как будто понял, что я способен его предать. Когда я назвал его друзей-партизан, он поднялся. Но что я мог поделать? Широкие плечи, худоба, костлявое лицо, узкий шрам героя моей памяти. Сам я не совершил в жизни ничего хорошего и смирился со своим существованием, как смиряются с недугом. Но меня уже распирало, я закусил удила, и меня уже ничто не могло остановить. Я заплатил официанту и, хромая, пустился вдогонку за убегающим от меня стариком. Но ни нагнать его, ни исправить свою ошибку я никак не мог. Он шел гораздо быстрее меня и выглядел очень решительным. Я знал, что теперь он оставит город и возобновит свои скитания. А у меня останется только горькое чувство дружбы, испорченной моей ошибкой.

Я видел, как среди красных картузов удаляется шляпа из черной соломы. Я отчаянно потел, отчаянно хромал. «Боже, только бы он оглянулся! – твердил я. – Все еще можно было бы исправить!» Но он не оглядывался. Его силуэт на глазах тонул в темноте, шляпа уменьшилась до размера блюдца. Потом я заметил в конце набережной рассыпавшееся черное конфетти. Еще немного – и оно исчезло.

Я остановился, запыхавшись, среди отпускников, лакомившихся американским мороженым.

– Эфраим! Эфраим! – крикнул я.

Этим все и кончилось.

* * *

Выражаю благодарность мадам Жизелъ Буэ, позволившей мне ознакомиться с письмами, отправленными Шарлем Буэ из Норвегии в апреле-мае 1940 г.

Из других документов и книг, которыми я пользовался, назову «Нарвик» М.-Ж.Торри (1942) и «Ареш-Бофортен» Марселя Шарвена (1981).

Ж.-П. М.