Читать книгу "Тридевятое царство. Война за трон - Денис Новожилов"

– Нельзя, – расстроился Картаус, – пока мы их не замечаем – и другие их во внимание не принимают, а вот стоит нам начать с ними бороться, тогда-то на них все и посмотрят, а посмотрев – задумаются.

– Говорят, у них пророчество есть какое-то: мол, придет большой сильный батыр и всех, у кого на башке собачья голова, покроет медом и халвой… – лениво протянул Арслан, впервые подав голос.

– Батыр – это хорошо, – весело кивнул головой Картаус, – да только пока я жив – я тут для всех и батыр, и бог, и духи предков.

Великий хан съел очередную виноградину, улыбнулся рабыне.

– Ну что, давайте письмо Владимиру писать. Кто у нас писать умеет?

Тимур поднял руку, и Картаус страдальчески вздохнул:

– Я уже скучаю по непутевому Бердибеку: уж на что был плохой сын, а письмом себя не утруждал. Теперь ты официально мой самый нелюбимый сын, запомни это!

Тимур угрюмо разложил письменные принадлежности и приготовился писать.

– Дорогой мой брат, князь Владимир… – начал диктовать Картаус, но неожиданно оборвал сам себя: – Ничего себе брат – сына моего убил коварно, теперь уже и не самого нелюбимого! Давай сюда другую бумагу.

Картаус задумался, почесывая свою небольшую аккуратную бородку.

– Владимир, песий ты сын! Ты почто, поганый пес, моего сына жизни лишил?

– Песий сын, пес поганый – как-то однообразно, – протянул лениво Арслан.

– Ай, правда, – согласился Картаус. – Еще решат, что у нас совсем нет фантазии.

– Владимир, песий ты сын, волчья ты сыть, – подсказал Жангир.

– Вот это хорошо, – одобрил Картаус. – Пиши дальше: «Вся Великая степь стонет, скорбя о детях своих»…

– Не оскорбится он на пса-то? – Джейран тоже подал голос. – Стоит ли злить медведя?

– Мне можно, я отец скорбящий! – возмутился великий хан.

– Может, золота попросить? – попытался восстановить себя в глазах отца дельным советом Тимур.

– Золота не дадут, – угрюмо ответил Картаус, – его только силой можно взять. Пиши, что горе наше безгранично, как степь, и что ничем его не искупить.

– Теперь степь два раза упомянули, – заметил Тимур.

– Не зли меня, нелюбимый сын! – рявкнул на него Картаус. – Что еще может быть безграничным, кроме степи?

– Ну я не знаю, – замялся Тимур, – может, небо…

– Вот же вырастил дурака! – совсем расстроился Картаус. – А звезды к чему приколочены, по-твоему? Пиши: «безгранично, как степь», – и не спорь со старшими.

Картаус снова задумался.

– «Чем скорбь наша обернется, думаю, тебе и самому понятно» – вот так закончи; сам поймет, что плевать мы хотели на Бердибека, да успокоится его дух.

Довольный собой, великий хан откинулся назад и открыл рот для очередной виноградины.

– А вот тех, кто собачью голову надевает, надо на примету брать, – добавил он уже серьезно.

Глава 23

Жених показывает зубы

Василиса прошлась по комнате и снова выглянула в окно – нет, высоко, не выпрыгнешь. Княгиня, конечно, слышала, что после замужества жизнь меняется, и даже готовилась к этому, но ее жизнь поменялась как-то уж слишком сильно – вряд ли это было типично для замужества. Казимир перестал улыбаться и сыпать комплиментами почти сразу после того, как за гостями закрылись двери зала. Василиса еще что-то щебетала о светлом будущем да о крепких связях между державами, но новый муж отправил ее сильным ударом на постель, бросив сквозь зубы злое:

– Замолчи, женщина!

То, что было дальше в постели, Василиса старалась не вспоминать вовсе: так мерзко ей не было еще никогда в жизни. Казимир оказался груб и жесток, он отвратительно использовал ее, Василису Прекрасную, мечту всех мужчин, как какую-то вещь…

– Твое дело – молчать и рожать наследников! – грозно сказал ей Казимир. – Чтобы ты понимала – мне твои земли нужны и твои богатыри, а ты сама – лишь средство их получить.

«Богатыри, – мелькнуло в голове у Василисы, – как же, получишь ты богатырей, держи карман шире. Посмотрим еще, как мои богатыри из тебя эту спесь выбьют».

Василиса притворилась покорной, ожидая возвращения богатырей. Казимир всюду в тереме расставил своих людей, но разве это ему поможет, против богатыря-то?

Однако с богатырями вышло все не так, как себе думала Василиса. Микула вернулся со Ставром, объявив, что Кощеевы войска разбиты и державе ничто не угрожает. На нового князя богатырь смотрел неприязненно, что внушило Василисе надежду, однако Микула наотрез отказался ее спасать.

– В дела семейные лезть – не мое дело, – отрезал он, – стерпится – слюбится.

«Да какое «слюбится»! – хотелось крикнуть Василисе. – Белены ты объелся, что ли, медведь сиволапый?» Она умоляла, просила и плакала, но если Микула чего решил, свернуть его с пути было непросто.

– Перед богами он тебе муж, сама выбрала, – отрезал он. – Совет вам да любовь.

Василиса понимала, что Микула злился на нее. Масла в огонь его раздражения подлило еще то, что свадьбу справляли перед двумя богами: и Велеса, и Милостивого бога, в которого веровали в Белом королевстве. Жрецы Велеса были крайне недовольны, Микула тоже это не одобрял.

Слушать дальше богатырь никого не стал, от награды отказался и заявил:

– Раз враг больше не грозит народу нашему, я домой отправляюсь, мне сеять надо, и так уж лето на исходе с вашими войнами. А за тобой, королевич, я послежу, – бросил богатырь Казимиру напоследок. – Будешь народ обижать – накажу.

Взгляд Микулы и то, как он спокойно и уверенно произнес это самое «накажу», не оставляли сомнений: случись что – накажет.

Ставр же, напротив, награды принял охотно, с Казимиром весело шутил и вовсе не выказывал сочувствия своей попавшей в беду княгине. Казимир, как новый князь, пожаловал богатырю Ставру богатую землю Тридесятого царства около Белозера, соседствующую с Великим Новгородом. На просьбу Василисы о помощи он ответил шуткой.

– Подумаешь, бьет, – засмеялся Ставр, – меня моя жена знаешь как лупит порой? И коромыслом перепадает, и скалкой: между супругами всякое бывает. Милые бранятся – только тешатся.

– Спасай, Ставр! – взмолилась Василиса. – На тебя одна надежда.

– Ну как я жену от мужа буду спасать? – развел руками Ставр. – Что люди подумают?

Что подумают люди, разберись Ставр с Василисиным мужем, она себе представляла очень неплохо. Гораздо важней тут было, что подумает жена Ставра. Василиса отчетливо поняла, что и от Ставра она спасения не увидит.

Вольга, как назло, пропал, но и его ответ вряд ли отличался бы от ответов остальных.

«Аника! – мелькнуло в голове у Василисы. – Ну конечно же Аника-воин. Верный Аника не подведет».