Читать книгу "Стальной Лабиринт - Александр Зорич"

— Если пустим «Шелесты» прямо отсюда, подлетное время у них будет большим. Зенитки успеют отреагировать и посбивают ракеты к едреней фене!

Растов наконец сообразил, о чем речь.

— И каково же твое предложение? На сколько надо придвинуть рубеж пуска?

— Хотя бы километров на семь-восемь.

— Ну, это мы можем, — кивнул Растов. — Правильно я говорю, Помор? Заодно и Игневича порадуем, резаками побалуемся…

Мичман от удовольствия аж причмокнул.

— Дождалась бабушка денька погожего, — сказал он медовым голоском.

Рота сорвалась с места очень вовремя. Люди в песочно-желтой форме по ту сторону фронта тоже свое дело знали. Кружащий над бокажами командирский вертолет «Ашкар» пересчитал радаром все растовские машины и слил информацию на гаубицы. После чего один из дивизионов временно оставил в покое плацдарм «Брянск» и послал стальным махинам русских друджвантов рычащие реактивными ускорителями кассетные снаряды.

Т-10 не успели бы выйти из-под удара.

Перетяжеленные Т-12 — и подавно.

Но только не Т-14!

Ежесекундно сжигая гидролеума на полтысячи терро и наматывая на гусеницы чужую землю со скоростью сорок пять километров в час, «тэ четырнадцатые» рванули прочь от точки прицеливания. А «Протазан» как следует полил обнаглевший вертолет из автоматических пушек; причем, кажется, попал — по крайней мере, глазастая стрекоза посчитала за лучшее быстро-быстро убраться прочь, к своим друзьям-стрекозлам…

Бросок до ближайшего бокажа занял всего-то девять минут.

Но какими же длинными показались они Растову!

Смерть могла таиться всюду. Поджидать на каждом квадратном метре. Пялиться в них оптическим визиром противотанкового расчета из любого куста.

Растов, Игневич и Кобылин неотрывно изучали этот гигантский альпинарий — желто-серые валуны и запыленные фисташковые деревья.

Дважды Кобылину среди неверной игры теней в глубине кустарников мерещились неведомые напасти. Туда немедля отправлялись увесистые осколочно-фугасные снаряды.

В действительности же, судя по всему, опытные клоны не заняли войсками передний край бокажей. Поскольку ведь и зеленому лейтенанту было ясно: их проутюжит с особым тщанием первая же эскадрилья винтокрылых хищников. Потому что непонятно, кем надо быть, чтобы этого не сделать… И сделали бы обязательно. Да только вот их полковая ударная авиация — две эскадрильи «Пираний» — погибла в полном составе на борту десантного корабля «Аркадий Айдинов».

Когда до двухметрового каменного вала оставалось полминуты ходу, Игневич активировал плазменные резаки.

Его лицо засияло довольством, на щеках проявились ямочки — эти резаки Игневич обожал непобедимым детским обожанием.

Каждый резак выбросил вперед плотный сноп яркого синего пламени. Потоки плазмы, направляемые и конфигурируемые электромагнитным полем огромной напряженности, взаимодействовали друг с другом и с воздухом, порождая самые причудливые формы.

В первые секунды после включения они показались Растову языками пламени, рвущимися из пасти дракона. Но после того как Игневич отрегулировал поле, потоки плазмы превратились в пять широких копейных наконечников, одно прикосновение которых было способно превратить в облако пара базальтовый валун.

— Помор, ты на резаки-то не смотри особо. Тормозить перед препятствием надо по-любому! — напомнил замечтавшемуся водителю Растов.

— Да ясное дело, притормозим.

Танк сбавил скорость.

За ним — вся рота.

Тут же к ним прилетели несколько гостинцев. Были там и управляемые мины, выпущенные замаскированными минометами, и реактивные гранаты.

Ни те, ни другие особого вреда не причинили. Однако напомнили: стрястись может всякое.

Пламя резаков ввинтилось в бокаж. Камень задымился, зашипел. А потом валуны начали лопаться один за другим, как старинные бомбы времен парусных флотов.

— Вот это вещь! Вот это праздник! — ликовал Игневич.

Наконец в бокаже образовался дымящийся проход.

— Пролезим? — спросил Растов у Помора.

— Надо пробовать…

Пролезли со скрипом. На танк навалило каменной крошки, веток… Поверху брякнулась еще и одинокая молодая пиния.

— Ну вот! Глаз — ватерпас! — похвалил себя Игневич. — Почти впору!

Помор усмехнулся:

— Ты так радуешься, как будто лично, с киркой и отбойным молотком эту дырку проковырял!

— Чтоб ты знал, я из тех людей, у которых стакан всегда наполовину полон, а не наполовину пуст! — сказал Игневич горделиво.

— А я из тех людей, у которых стакан всегда наполовину с водкой! — парировал Помор.

— Отставить разговоры! — строго сказал Растов. — Полный вперед!

До огневого рубежа им оставалось проехать тысячу четыреста метров. Но до чего же вредными они оказались!

Стоило гусеницам командирского «Динго» перемолоть в щепу цветущую хурму, как все духи планеты ополчились на непрошеных гостей.

Из-за бокажа слева ударили станковые гранатометы. Над бокажем справа взмыли в небо змеистые белые полосы — стартовали ракеты тех самых комплексов «Аташ-Паланг», которых Растов опасался с первой секунды высадки.

Наконец и две черных акулы крылатых ракет показались на экране обзорного радара их бесценного «Протазана».

Каждая такая ракета обещала вывалить на головы танкистов две сотни убийственных «вертячек» — противотанковых суббоеприпасов. Две гребаных сотни! Хотя и пяти десятков было бы более чем до хрена…

Ответ на все напасти у Растова был один: скорость!

— Гони, лейтенант! Не жалей лошадок! — кричал Растов мехводу.

И две тысячи семьсот лошадиных сил сорвались в карьер.

Сорок семь километров в час…

Пятьдесят…

Пятьдесят два!

Отозвались во всем корпусе характерной вибрацией перегревшиеся турбины. Зафыркала система охлаждения.

— Ну еще минутку поработай, милая… Одну! Единственную! Минутку! — взмолился Растов.

Он краем глаза приметил, как схлопотал в правую гусеницу «Аташ» танк с бортномером 63.

Это была первая боевая потеря. Кроме того, случились две технические. Преодолевая бокажи, надорвали силенки и застряли со сломанными турбинами два танка второго взвода.

Минус три! А ведь еще даже ни с кем не повоевали!

Осознание этого факта не на шутку рассердило Растова.

— Игневич, «Шелесты» запускай! — зло потребовал он. — Пора!