Читать книгу "Закон Шруделя - Всеволод Бенигсен"

— Приходилось, — признался бармен, поморщившись — было видно, что этот опыт ему не очень понравился. — Приятель попросил.

— Его убить?!

— Да нет. Сначала первую жену, потом вторую. Сам-то он не мог, говорит: «Боюсь, увлекусь и по-настоящему угроблю». А тут надо, чтоб нервы железные были.

Борис нервно отхлебнул пива.

— Ну и нравы тут у вас.

— Ну, конечно, потом в результате всей этой катавасии дубликатов оставалось все меньше и меньше. А народ к тому моменту окончательно озверел. Выдумали значки вот…

Теперь Борис понял, почему на улице от него шарахались — без проклятого значка он и был тем самым лосем с нарисованной на боку мишенью.

— А почему же мне в больнице ничего не сказали?

Бармен задумчиво посмотрел в потолок.

— Не знаю. Я ж говорю, определить количество жизней невозможно. А значок…

Он не успел договорить, потому что в ту же секунду дверь распахнулась и в бар ввалился мужчина. Рубашка на нем была порвана, лицо в крови. Сзади, цепляясь то ли за джинсы, то ли за рубашку, волочилась женщина с растрепанной прической. Она была похожа на бульдога, вцепившегося мертвой хваткой в обреченную жертву. Следом бежали еще несколько женщин. Все они голосили, как умалишенные, и, судя по выкрикам (самыми пристойными из которых были «сволочь» и «мочи его!»), были явно не на стороне окровавленной жертвы.

— Мужики! — срывающимся фальцетом закричал мужчина, пытаясь отцепить от себя растрепанную женщину. — Помогите! Убивают!

— Стой, гад! — визжала та, пытаясь то ли его удержать, то ли самой на нем удержаться.

Заметив Бориса, мужчина протянул к нему руки и стал делать широкие роботообразные шаги. Чувствовалось, что нагрузка в виде волочащейся женщины серьезно сковывает его движения.

Борис в ужасе вжался в стойку бара, но краем глаза заметил, что бармен не только никак не отреагировал на ввалившуюся компанию, но даже закурил, воспользовавшись паузой.

Наконец, остальные женщины нагнали мужчину и повалили его на пол.

— Это что ж такое делается, а?! — закричала та, что висела на нем с самого начала, обращаясь ко всем присутствующим. — Этот кобель значок нацепил, и теперь его, понимаешь, не тронь. Мне за невымытую посуду в прошлом году глотку от уха до уха перерезал, а сам по бабам шляется, зарплату пропивает. А значок-то липовый! Двоежизнец он!

Все бабы тут же подняли невообразимый визг. Тут вклинился кто-то из компании в дальнем углу бара.

— Правильно, девки! Мочи двоежизнцев! Развелось тут их, как собак нерезаных.

При этом кричащий многозначительно посмотрел на Бориса. Рыжий, сидевший по соседству с кричащим, молчал, но было видно, что выкрик товарища поддерживает.

— Да дайте ж объясниться-то! — хрипел мужчина. — Одиночка я, одножизнец! Ну, чем хошь, клянусь! В армии меня замочили. Деды повесили!

Но его крик быстро потонул в женской многоголосице.

— Мочи его, Катька!

— Только медленно! Чтоб помучился!

Бабы навалились на мужчину, не давая тому ни малейшей возможности выкарабкаться из этой кучи-малы. Одна из женщин услужливо подала жене жертвы веревку. Та набросила ее мужу на шею и начала душить.

Борис настолько обалдел от этого зрелища, что почти бессознательно схватил свой бокал и стал нервно глотать пиво.

Мужчина тем временем захрипел и задрыгал ногами в предсмертной конвульсии. Наконец, дернулся в последний раз и затих. Женщины расступились.

— Быстро как-то, — недовольно сказала одна.

— Хлипкий, — подытожила другая.

Лицо удавленного мужчины посинело. Губы приобрели фиолетовый оттенок, а глаза выкатились из орбит. Казалось, он был сильно озадачен собственной смертью.

В этот момент к собравшимся все той же развязной походкой подошел Рыжий. Видимо, усидеть на месте в такой момент было выше его сил. Он бросил взгляд на Бориса, затем довольно бесцеремонно пнул безжизненные ноги мужчины.

— Б-бабы, одно слово. Ну кто ж так м-мочит? Показал бы я вам, как н-надо, да уже п-поздно. Сначала надо было руки-н-ноги-ребра переломать, п-почки опустить, яйца отбить, потом уже за гэ-гэ-голову браться. А когда сознание потеряет, вот тогда спокойненько и ду-душить или что вам там нравится. Первую жизнь надо отнять так, чтобы потом не было м-мучительно больно за б-бесцельно потраченные усилия.

— Умный нашелся, — недовольно пробурчала жена. — Твоя б воля, так ты б его, пожалуй, до вечера тут пытал. Садист. Свою бабу заведи, потом убивай. А теперь все. Дело сделали. Сейчас оклемается — домой пойдем.

Женщина поправила растрепанную прическу и повернулась к бармену:

— Дай водички, а то что-то в горле пересохло.

Бармен налил в стакан воды и протянул женщине. Та стала жадно пить, поглядывая одним глазом на мертвого мужа. Выдув воду, поблагодарила бармена и вернулась к распластанному на полу телу:

— Ну, что там? Не оклемался еще?

Она присела на корточки и легонько похлопала мужа по щекам.

— Эй, ку-ку.

Реакции не последовало, и она, кажется, струхнула.

— А может, и вправду не притворялся, а? Может, убила?

— Да я тебя умоляю, — отмахнулась одна из подруг. — Помнишь, Сашку моего с работы поперли. Так он забрался на подоконник и давай вопить — сейчас с собой покончу! Ну, мы ж на двенадцатом этаже. А я это хныканье из серии «пожалейте меня» терпеть не могу. Я ему говорю: Окно закрой, дует. А он такой: «А вдруг я тебе врал? Вдруг я значок спрятал? И у меня только одна жизнь осталась, а? Что будешь делать?» Я ему опять: «Закрой окно, холодно». А он опять за свое. Я не выдержала, подошла, вытолкнула его и окно закрыла. Явился минут через десять. Весь виноватый такой: мол, извини, был неправ. Это ж мужики — им лишь бы нам мозги прополоскать.

Тут она заметила, что лежащий мужчина шевельнул пальцами рук.

— Ну! Что я говорила?

— Уф, — радостно выдохнула Катерина. — А то я даже испугалась…

Борис тоже обрадовался — тем более что видел подобное первый раз в жизни.

Один Рыжий, кажется, был недоволен. По его мнению, жизнь была отнята явно неинтересно и поспешно. Но едва убитый стал приходить в себя, как дверь распахнулась и в бар влетел человек в дорогом костюме. За ним, налезая друг на друга, ввалились два запыхавшихся жандарма.

— Сюда! — кричал мужчина, призывая жандармов поторопиться. — Я как депутат городской думы… А! Мать твою! Не успели.

Он посмотрел на Катерину, и лицо его перекосила злоба.

— Ну что? Радуешься? Отобрала законную жизнь?!

— Не твою же, — огрызнулась та.

Жандармы, поняв, что все равно опоздали, сняли фуражки и стали приглаживать слипшиеся от пота волосы. Убитый вдруг закашлялся и приподнял голову.