Читать книгу "Штурмовая бригада СС. Тройной разгром - Леон Дегрелль"

Два наших последних пехотных батальона продвигались вперед лишь с большим трудом. Но тем не менее они сумели пробиться сквозь эту толчею.

Примерно в 20.00 городок Нойштрелиц буквально взорвался, огромное оранжевое пламя взметнулось в небо позади нас. Четыре года мы думали, что видели все возможные варианты катастроф, однако Нойштрелиц этой ночью побил все рекорды. Ради последнего фейерверка не пожалели ничего. Чудовищные взрывы отдавались грохочущими раскатами, словно наступил конец света.

Мы вышли на причал на маленьком сером озере, на воде играли отблески далекого зарева. Черная баржа дрейфовала неподалеку. Темнота пахла лишайниками, незабудками и молодой листвой. Это было прелестное место, но только для того, чтобы обнимать красивую девушку с шелковистыми волосами. Но сейчас в небесах буйствовал адский пламень, чтобы обрушиться назад с головокружительной быстротой, и тогда весенний вечер превращался в нечто ужасное.

Противник будет здесь утром.

Мы получили приказ. Нам предстояло двигаться еще дальше на северо-запад и проделать без остановок путь в 60 километров. Однако опасность придала нам силы для нового броска.

Мы сумели возродить старый «Фольксваген» к жизни, хотя он был пробит двадцатью осколками.

На юго-западе пылало все небо, постепенно приобретая яркий красный оттенок.

Мы должны были прибыть в город Варен в Мекленбурге рано утром следующего дня, проехав мимо больших озер, характерных для этого района, и временно занять позиции в районе Троттинер Хютте.

Многие беженцы на ночь просто падали на землю по обе стороны дороги. Десятки тысяч женщин, детей и оборванных стариков, закутавшиеся в одеяла, жались друг к другу в тумане под елями.

Три линии повозок неслись по дороге тесными колоннами, часто их вели бывшие французские пленные, которые явно чувствовали себя членами немецкой семьи, сидевшей в кузове.

Мои солдаты сохраняли прекрасную форму. Они не теряли времени, ловко проскальзывая между препятствиями, и при этом сохраняли хорошее настроение.

Я посоветовал всем идти дальше, не останавливаясь. Я не питал никаких иллюзий. В моем «Фольксвагене» между ногами у меня стояла небольшая рация, питавшаяся от батарей. Я мог слушать британские передачи, которые охотно излагали общую ситуацию чуть ли не каждый час.

Британский фронт в Германии начал двигаться два дня назад. Томми пересекли Эльбу южнее Гамбурга. Не было никаких сомнений, что они направлялись к Любеку. Если они доберутся до этого порта на Балтике первыми, мы будем перехвачены русскими.

Мы должны спасти своих солдат любой ценой, не спать, но добраться до Любека первыми. Ну а потом уже посмотрим, что получится. Мы ни в коем случае не должны впадать в отчаяние и не сдаваться подобно тряпичным куклам, которые валялись повсюду на дорогах и ждали с пепельными лицами победителей, чтобы безоговорочно капитулировать.

Из Любека мы, скорее всего, сумеем продвинуться еще дальше на север. Я подталкивал своих солдат, как только мог, но мы все еще были далеко от Балтики, и события начали обгонять нас.

30 апреля в 08.00 по радио я услышал из Лондона удивительную новость. Гиммлер ведет переговоры о перемирии! Переговоры, судя по всему, велись как раз в районе Любека.

Командир фламандской дивизии присоединился ко мне в Троттинер Хютте. Мы вместе с ним в течение двух дней пытались восстановить связь со штабом корпуса, но напрасно. Отступление проходило с такой скоростью и по таким забитым дорогам, что связь стала невозможной впервые с начала войны, несмотря на показное спокойствие Верховного командования. Было совершенно невозможно узнать, что следует делать нашим дивизиям или хотя бы где найти штаб корпуса. Передвижная радиостанция исчезла. Ни один посыльный не мог пробиться сквозь этот поток беженцев и повозок. Мы были окончательно предоставлены самим себе.

Фашистская Италия только что развалилась. Муссолини был убит с чудовищным садизмом. Его тело повесили на пощади в центре Милана за ногу, словно животное на бойне.

Я делал все возможное, чтобы как можно лучше помочь оказавшимся в опасности солдатам. Перед тем как покинуть Берлин 20 апреля, я достал несколько тысяч карточек иностранных рабочих, чтобы использовать их в самом крайнем случае. Время пришло подумать о собственном спасении.

Утром 20 апреля я тайно раздал карточки своим командирам подразделений. Теперь, если какие-то роты потеряются во время последних боев, эти солдаты могут не сдаваться, а попытаться проскользнуть мимо противника в старой гражданской одежде, притворившись мобилизованными рабочими. Таким образом они смогут избежать лагерей военнопленных и благодаря поддельным документам вернуться домой либо в Бельгию, либо в Германию или найти убежище за границей. Кстати, более 3000 солдат именно так и поступили.

* * *

Последние несколько дней наши добровольцы шли днем и ночью. Я не давал им передышки. Было особенно важно не сдаваться, не терять головы, а наоборот, предпринять все возможное для собственного спасения и попытаться пробраться в Данию, а потом и к норвежским ледникам, где, вполне вероятно, борьба еще могла продолжиться. В любом случае следовало приложить все силы, чтобы спасти солдат от мрачной неизвестности, которая ждала их в случае поражения.

Мы больше не могли надеяться на чудо, которое остановит советский каток. Наше сопротивление наконец завершилось. Пытаться тянуть дальше было форменным самоубийством.

Я приказал своим полковым и батальонным командирам отходить к Любеку. Они должны были использовать весь имеющийся транспорт для перевозки личного состава.

Я расставил своих валлонских фельджандармов на всех перекрестках, чтобы направлять своих товарищей по правильному маршруту, подгонять лентяев и устранять все проблемы.

Я решил любой ценой повидаться с Гиммлером, чтобы получить от него ясный приказ для своей дивизии и для фламандцев, напомнить ему о существовании десятков тысяч иностранных добровольцев, храбрейших из храбрых. Вспомнят ли о них во время переговоров в Любеке? Или их бросят тонуть в бездне?

Пока еще оставался шанс спасти моих парней, я хотел использовать его. Мы помчались на моем потрепанном «Фольксвагене» в Любек к Гиммлеру.

«Гитлер мертв»

Дорога на Любек была прекрасной иллюстрацией к тому, что происходило 30 апреля 1945 года.

До самого Шверина поток гражданских и солдат с востока тянулся непрерывной извивающейся лентой.

А вот в Шверине происходило настоящее столпотворение. Над серыми водами высился мрачный замок герцогов, горделивая каменная громада, помнящая прошлые века. Но сам город был затоплен беженцами с востока и запада.

Именно здесь мы совершенно отчетливо поняли, что война для Германии закончилась. Человеческая река, стекающая из Варена, набирала скорость, спасаясь от советских танков. Другая человеческая река, которая текла от Эльбы, спасалась от англичан. Армии союзников сближались все больше, словно закрывались двойные двери.