Читать книгу "Допустимый ущерб - Чингиз Абдуллаев"

— Они могут попросить приехать кого-то из нас, — сказал Магомедов. — Вас или меня.

— Значит, поедем, — твердо решил Рахман. — Если человек невиновен, то мы обязаны его защитить.

— Не думаю, что он невиновен, — неожиданно сказал Магомедов.

— Почему?

— Я немного знаю его семью. Он был еще студентом, когда бросил учебу и ушел в Чечню, — пояснил Магомедов. — Потом воевал в Дагестане и несколько лет прятался в лесах. Его тогда арестовали и осудили за хранение оружия. Ничего другого доказать не смогли. Потом Джамалова отпустили по амнистии. Он снова ушел в горы, вернулся и опять был прощен. В последние годы этот человек жил в Кизляре. Он умеет убивать, а ведь наш паломник был задушен.

— Это еще не значит, что его задушил именно Джамалов. Доказательств никаких нет, — напомнил хаджи, чуть поморщившись. — Мы вообще не будем ничего решать. Кто мы такие, чтобы осуждать человека, не зная доподлинно, виновен ли он?! Если позовут кого-то из нас, мы обязательно поедем.

— Вам плохо? — спросил Магомедов. — Как вы себя чувствуете?

— Немного болит голова, — признался Рахман. — Но думаю, что сегодня выдержу. Остался последний день, к тому же праздничный.

К ним подошел Шадман.

— Полиция забрала все вещи Джамалова, — сообщил он. — Они еще расспрашивали нас троих, о чем он с нами говорил. Я не стал сообщать, что в тот вечер Джамалов куда-то выходил. Зачем портить жизнь молодому человеку?

— Правильно, — сказал Магомедов, а хаджи Рахман промолчал.

Раздался сигнал. Они двинулись в путь, стараясь держаться плотной группой в этой огромной толпе паломников. Каждый нес с собой по семь камней, которые нужно было бросить в столб, символизирующий шайтана.

Хаджи Рахман все время видел паломников из бакинской группы, идущих впереди. Среди них была и Кеклик.

Они уже подходили к этой сплошной стене, где стоял тот самый столб, когда впереди началась какая-то давка. Толпа замерла на несколько мгновений, задние начали сильнее напирать на передних.

Хаджи с ужасом увидел, как упали Кеклик и ее пожилая спутница. Он хорошо знал, как это опасно. Ведь в прежние годы в этих местах были задавлены сотни паломников. Раздались чьи-то крики.

Хаджи собирался броситься на помощь, но понимал, что этим только усилит напор и вызовет неразбериху. Через несколько секунд он с облегчением увидел, что Кеклик и ее подруга сумели подняться и продолжить движение.

Затем состоялся привычный ритуал бросания камней. После чего паломники разошлись на огромном пространстве, где уже были заготовлены миллионы жертвенных животных. Хаджи Рахман купил барана и традиционно пожертвовал мясо всем нуждающимся.

Затем он прошел к креслам, установленным прямо на улице. Местные умельцы в течение минуты ловко и быстро стригли паломников либо брили им усы и бороды.

Хаджи Рахман выполнил и этот ритуал, закопал часть волос в песок и наконец-то повернул к отелю. Теперь можно было немного отдохнуть. Повсюду слышались радостные крики. Люди отмечали окончание хаджа, поздравляли друг друга с великим праздником.

Хаджи Рахман вернулся в свой номер и лег на кровать. Он очень устал за все эти дни.

Старик вспомнил о сегодняшнем падении Кеклик и еще раз поблагодарил Аллаха за чудесное спасение этой молодой женщины. На часах было уже около семи вечера. Абдулсалима, его напарника по номеру, еще не было. Наверное, он отмечал праздник вместе с остальными паломниками.

В дверь кто-то постучал. Хаджи поднялся и пошел открывать. Он никогда не смотрел в глазок. Голова продолжала болеть.

На пороге стояла Кеклик.

— Вы можете выйти? — спросила она.

— В номере нет моего соседа. Он отмечает праздник вместе с другими паломниками, — пояснил хаджи Рахман. — Учитывая мой возраст, я думаю, вы можете спокойно войти в комнату и сказать все, что хотите.

Кеклик улыбнулась и вошла в номер. Хаджи Рахман предложил ей единственный стул, имевшийся здесь, сам сел на кровать.

— Что опять случилось? — спросил он.

— Хочу вам сказать, что если бы вы были даже на тридцать лет моложе, я все равно не побоялась бы к вам войти, — сказала Кеклик. — Вы внушаете мне полное доверие, уважаемый хаджи.

— В молодости я был куда более темпераментным. — Хаджи Рахман усмехнулся. — Но все равно спасибо за доверие. Конечно, мы, по большому счету, нарушаем нормы ислама. Вы не должны разговаривать со мной, когда рядом нет Расула. Он действительно ваш брат?

— Да. Он сегодня спас мне жизнь.

— Это когда вы упали недалеко от столба?

— Я не упала. Меня кто-то намеренно толкнул, — пояснила Кеклик.

Это было совсем неприятно.

Хаджи нахмурился и спросил:

— Вы уверены, что вас толкнули?

— Абсолютно. Я даже почувствовала его ладонь.

— Кого? Кто это был?

— Не знаю. Я не успела обернуться. Но меня толкнули намеренно.

Хаджи молчал целую минуту, затем со вздохом произнес:

— Значит, вы были правы. У нас в группе действительно есть кто-то «другой». Ведь это мы шли сразу за вами, паломниками, прибывшими из Баку. Но я не увидел, кто мог вас толкнуть.

— За моей спиной находился Расул. Вернее, чуть в стороне, но почти рядом. Он тоже не увидел, кто именно меня толкнул. Но это было сделано преднамеренно. Мне повезло. Я схватилась за мою подругу. Она упала вместе со мной и закрыла меня. А мой брат быстро сообразил, в чем дело. С помощью двух наших паломников он сумел остановить движение людей на несколько секунд, пока мы поднимались. Это чудо, что я осталась в живых! — заявила Кеклик.

— Да, это милость Аллаха, — проговорил хаджи Рахман. — Вы прибыли сюда, чтобы помочь людям, спасти невинных. Значит, сам Милостивый и Милосердный помогает вам на этом пути.

— Но толкал меня явно не шайтан, а конкретный человек, — напомнила женщина. — Я пришла, желая рассказать вам об этом. Ведь сразу за нами шли паломники из вашей группы. Вы никому не рассказывали о нашей вчерашней беседе?

— Конечно, нет, — убежденно ответил Рахман. — Как я мог доверить вашу тайну кому-то из посторонних? Никому, даже Абдулали Магомедову, хотя я верю ему больше всех остальных.

— Почему?

— Он набожный человек, представитель нашего Духовного управления, преподает в медресе. Трижды совершал хадж. Такой человек никогда не опустится до преступления, тем более в период паломничества. Это просто невозможно.

— Предают только свои, — напомнила Кеклик. — Вы знаете такую французскую поговорку?

— Слышал. Но здесь явно не тот случай. Повторяю: он очень набожный и справедливый человек. Но даже ему я ничего не сказал. Это абсолютно точно.

— Понятно, — разочарованно произнесла женщина, поднимаясь со стула. — Извините. — Она кивнула на прощание.