Читать книгу "Дело лис-оборотней - Игорь Алимов"

Что толку теперь ждать возвращения Кипяткова из отпуска? Все равно у него ничего нельзя спросить. С какой стати? Он ответит: вы кто такой? Ланчжун внешней охраны? А хоть бы и шаншу, ну и что? Зачем внешней охране междусобойные секреты изготовления «Лисьих чар»? У внешней охраны есть жалобы по поводу их действия? Внешняя охрана их принимала? Что, простите, у внешней охраны проблемы с нефритовыми стеблями? Ах, дело не в этом? Тогда, быть может, внешняя охрана сама хочет наладить выпуск нашего замечательного лекарства и сбить цену? Однако интересные настали времена: Управление внешней охраны начинает своими средствами лечить мужское бессилие! Прутняками, вероятно, смазанными нашим замечательным, прославленным зельем! Может, драгоценный ланчжун, вы для начала попробуете самые обычные прутняки? У вас получится!!

И все. Останется лишь скрипнуть зубами и поклониться, принеся сообразные извинения. И хорошо, если дом Брылястова не подаст на Управление исковую жалобицу.

Но даже если бы Багу неведомым чудом удалось убедить Алимагомедова предоставить ему хоть какие-то полномочия – хотя это абсолютно невероятно, — даже это ничего бы не дало. Потому что самое страшное и безнадежное – Баг не знает, о чем надо спрашивать Кипяткова!

Ну не о чем!

Какие, к Яньло-вану, лисы? Начитались Пу Сун-лина, понимаешь…

Психоисправительный дом по ланчжуну Лобо плачет, а ему ответственные мероприятия поручают, — вот что скажет Кипятков первому же встреченному им по выходе из кабинета Бага журналисту; и будет совершенно прав. Мы-де спасаем людей от неприятной и стыдной слабости, мы даем надежду тем, кто отчаялся иметь детей, мы обогащаем любимую Родину, справно платя огромные налоговые отчисления, — а заработавшийся ланчжунище толкует про каких-то лис да цитирует какого-то Пузатого!

Все, сказал себе Баг. Все, старина, все.

Конец.

Не получился из тебя Холэмусы[54].

Остынь.

Покури.

Тебе надо было съездить в великое училище договориться насчет чтения спецкурса? Вот и займись. Это тебе по уму. Расскажешь молодежи, как скакать по крышам и не падать.

Настроение было – хуже некуда.

Баг ободряюще махнул рукой Судье Ди – тот тоже скучал неимоверно: долгая непогода, почти постоянное одиночество и отвратительное душевное состояние хозяина, каковое вполне разумный и весьма проницательный хвостатый преждерожденный тонко чувствовал, — и вновь поплыл на своем цзипучэ по мокрым магистралям сквозь нескончаемый мелкий дождь.

Город утопал в жидких сумерках. У многих повозок горели фары. Под низким свинцовым небом, в сизой плотной дымке дождя, Нева-хэ по обе стороны от Теремного моста казалась черной и бездонной. Мрачная бездна. Как наша жизнь.

Баг старался ехать неторопливо и очень осторожно – это он-то, наездник столь лихой, что у еча Богдана то и дело захватывало дух…

И вот тут-то Баг опять почувствовал, насколько ему не хватает Богдана.

Казалось бы, многие, многие годы он работал до знакомства с минфа один, и с полным удовольствием работал; а вместе они провели лишь три дела, и встретились-то впервые меньше трех месяцев назад, и Богдан тогда Багу совсемнепонравился… А вот поди ж ты. Карма.

Богдан бы понял меня… Богдан бы мне поверил… и, может быть, что-нибудь присоветовал…

Баг плавно вывернул от Пусицзиньской площади по набережной влево, миновал терем Александрийского отделения Академии Ханьлиньюань и, подкатив к тротуару, остановил цзипучэ подле самого входа в величественное красное здание отделения законоведения. Он уж поставил ногу на тротуар и, собираясь выйти, приготовил зонт, как из распахнувшейся тяжелой, окованной блестящими медными накладками двери появилась группа молодых людей: они выпорхнули, весело смеясь чему-то, — хлопнула дверь – остановились, поспешно раскрывая зонтики и оживленно жестикулируя; видимо, обсуждали, кто куда идет… и…

Баг с замирающим сердцем узнал в одной из девушек принцессу Чжу Ли[55].

Узнал?

Баг не был уверен.

Невысокая, одетая в простой утепленный халат модного этой осенью горчичного цвета, девушка сжимала под мышкой несколько книг и была менее оживлена, чем ее приятели и приятельницы, скорее – задумчива; на лице девушки блуждала легкая улыбка, и когда остальные, наконец договорившись о чем-то, стали расходиться, она не спеша направилась к стоящей неподалеку, в веренице прочих, голубой повозке «Великая стена» уханьской сборки. Жители Цветущей Средины весьма любили эту марку за небольшие размеры, экономичность и поместительность, но в здешних краях она была довольно редкой…

Баг захлопнул дверь своей повозки и в страшном волнении откинулся на сидение, следя за девушкой через затемненное стекло.

Еч Чжу… Напарница Ли…

Она или нет?

Или нет?

Вот так, запросто…

Он видел принцессу не так уж много раз и, за исключением того поразительного вечера, когда она под видом юной мотоциклистки, в огромных черных очках и широкой черной куртке явилась перед ними с Богданом в полутемном зале харчевни Ябан-аги, — всегда, всегда она была облачена, как и подобает принцессе империи. А надо знать, что, когда человек облачен, как принцесса империи, набелен и нарумянен, как должно, — его, собственно, почти и не видно.

Впрочем…

Словно наяву перед Багом прорисовалась почти уже забытая тревожная и сладкая картина: ее ладошка с длинными радужными ногтями, прижатая к газовому шелку на высокой груди…

Нет. Не может быть.

Милостивая Гуаньинь, но как похожа…

Девушка кинула книги на заднее сиденье и грациозно нырнула в салон; в слитном рокоте дождя и мокром посвисте проносящихся мимо повозок мотор «Великой стены» беззвучно выплеснул едва заметное, призрачное облачко выхлопа – и повозка тронулась, набирая ход и неспешно выруливая на левую полосу, по набережной к заливу, в глубину Басилеева острова, где располагалось большинство студенческих общежитии.

Инстинктивно Баг потянулся к ключу зажигания, но тут же отдернул руку: да нет, не может того быть, принцесса сейчас в Ханбалыке – где и надлежит быть драгоценной преждерожденной ее положения: в самом сердце империи, в Запретном городе, в окружении предупредительных слуг и верных служанок.

Да если даже и представить себе такую невозможную вещь, что принцесса Чжу не там, а отчего-то здесь, в Александрии, то не среди студентов же ее искать? В Чжаодайсо, вот где ее место.