Читать книгу "Завет Сургана - Владимир Михайлов"

Понемногу становилось ясным: вот это – ветерок раскачивает деревья, растущие там, где склон становился более пологим; кряхтение – еще выше немного оседает снег под лучами поднимающегося солнца; а свист – это уже проснулись птицы. Их было в горах немного, но они все же были. Ни один из этих звуков не таил в себе угрозы. Но не зря ведь дозорный Нито просигналил о соблюдении полной, мертвой тишины?

Онго еще довернул цилиндрик. И наконец услышал. Сначала ему подумалось, что это падают камни – не камнепад сходит, но валятся достаточно увесистые камешки, по одному, как капли из неплотно закрытого крана. Был в этом падении определенный ритм, но какой-то сложный – будто кранов было несколько. Больше дюжины, наверное. Да больше. И по времени падение капель из каждого из них не совпадало, хотя частота была почти одной и той же. И это шмяканье камней о плотный грунт сопровождалось, похоже, короткими, но сильными порывами ветра, каждый продолжался секунды две, потом была пауза, потом новое дуновение – уже в несколько иной тональности. Что-то было в этом знакомое. Очень…

Новый звук, единичный, неповторившийся, поставил все на свои места. Он мог быть вызван только одним: соприкосновением металла с металлом. И если камни могли падать, а ветры – дуть по каким-то природным причинам, то металлический лязг, пусть и на общем фоне не очень громкий и отчетливый, был вызван только людским снаряжением. А уж то, что последовало вслед за ним, развеяло бы любые сомнения, если бы они возникли:

– Тихо, там!..

Приглушенно, но совершенно различимо. И произнесено на чистом свирском языке, на городском, даже на столичном его диалекте.

Падавшие камни мгновенно перестали быть камнями, а обратились в шаги – тяжелые шаги людей, несущих к тому же на себе груз, видимо, достаточно тяжелый.

Не двух, не трех людей и даже не дюжины, как подумалось вначале. Людей было больше. Целый отряд. И двигался он по недалекой отсюда тропе, а не по бездорожью: тогда никакого ритма вообще не прослушивалось бы. Двигался, постепенно приближаясь: за те минуты, что Онго их слушал, звуки сделались громче, яснее.

Это было по меньшей мере странным. Весьма странным.

Говорят по-свирски – значит, не улкасы. Те даже в случае необходимости прибегают к языку врагов крайне неохотно. И часто намеренно коверкают его – чтобы показать свое презрение к его носителям. Значит, в горы углубляется свирский отряд. Военный, конечно, больше здесь быть некому и незачем. Зачем он здесь? Кто его послал? Почему им командует триг-воин Раго – офицер ОСС?

Именно увидев там, у туннеля, Раго, Онго решил изменить маршрут группы.

Это было сделано им тогда чисто интуитивно – хотя бы потому, что времени на обдумывание не было. Ну а если бы Раго не был тем, кто арестовал его после захвата туннеля? Как-никак, ОСС – свирская служба, следовательно, и группа Онго, и Раго решают одну и ту же задачу? Тогда – чего же бояться?

Мысли катились быстро. Отряд послан на помощь его группе для усиления?

Нет. Будь это так, его предупредили бы: ведь отряд не мог возникнуть вдруг из ничего, он наверняка был готов к выходу еще тогда, когда Онго со своей группой находился в своем расположении. Значит – не на помощь.

Может быть и другое объяснение: командование для большей вероятности успеха решило выслать не одну его группу, а сразу две – независимо друг от друга. Возможно такое? Безусловно. Даже то, что его об этом не предупредили, можно как-то оправдать: чтобы не надеялся, что работу сделает чужой дядя, чтобы полагался только на свои силы. В таком случае и этот второй отряд ничего не должен знать о них. Что же, тогда все в порядке?

Но в это не верилось. Ладно, решили послать два отряда – послали. Дело хозяйское. Однако второй отряд ведь продвигается по тому маршруту, который был назначен группе Онго и от которого они отказались в самый последний миг, никого об этом не поставив в известность. Значит, двум почти одновременно выступившим отрядам указан один и тот же маршрут движения? Но на такое не был способен даже самый глупый военный чиновник, потому что это никак не увеличивает вероятности успеха. Если дорога где-то контролируется улкасами, то придется вступить в бой тому, кто придет туда первым, но и второму не останется ничего другого – разве что повернуть назад и отходить, убедившись, что здесь не пройти. Отходить в поисках иной возможности прорваться в нужный район? Но если такая возможность вообще существует, то второй отряд и был бы сразу послан на ее поиски, иначе говоря, в другом направлении. А он оказался здесь. И если бы Онго повел свою группу по разработанной заранее схеме, то эти – вторые – сейчас продвигались бы в его . тылу. Зачем? Чтобы не дать отступить? Или?..

Возможно, Онго и еще рассуждал бы в поисках разумного объяснения обстановки. Но, рассуждая, он продолжал слушать – и именно это помогло ему сделать окончательный вывод. Потому что тот же голос, что уже был однажды услышан, прозвучал вновь, негромко, но ясно:

– Ни единого следа. Ясно: они тут не проходили. И другой – в ответ, так же приглушенно:

– Где же еще? Единственный путь.

– Ну, у него там – знатоки этих мест…

На это ответ последовал после небольшой паузы:

– Как бы ни шли – Ур-Обора им не миновать.

– Там их и встретим.

– Если они не впереди.

– Придут они первыми – мы издали услышим. Там их ждут не дождутся.

Короткий смешок. И снова: вдохи – выдохи, вдохи – выдохи. И тяжелая поступь по каменистой тропе.

Ну, что же, пожалуй, все понятно. Хотя и невесело.

Онго выключил динафон. Сказал одним дыханием – учитывая, что и в том отряде могли прослушивать окрестности:

– Сидим тихо-тихо. Выждем, пока не пройдут.

– Кто там? – Это Керо не удержался, задал вопрос начальнику.

– По нашу душу.

– Улки?

Онго лишь покачал головой. Глаза Керо стали еще уже: понял. И остальные тоже.

– Слушай, так, может, их…

Онго едва заметным движением дал понять: не годится.

– Нас здесь нет, понял? Ни для них, ни для кого другого. А сейчас – отдыхаем. Не шевелиться. Не говорить. Дышать тихо.

Так прошло еще больше дюжины минут. Онго снова слушал, снизив громкость до предела: топот раздавался теперь словно внутри его черепа, грозившего вот-вот разлететься на кусочки. Нито сверху по-птичьи чирикнул. Онго поднял глаза. Нито жестом показал: прошли по тропе. Не заметили, не учуяли. Уходят.

И в самом деле, звуки уже не рвали слух. Становились все глуше. И, выждав еще, Онго подал команду:

– Всем одеваться.

И сам нагнулся, расстегивая ранец.

В Сургане, столице Свиры, и тем более в Постоянной Резиденции Вершителя Мору жизнь была, конечно, полегче, чем в горах, – во всяком случае, по внешним ее признакам. И ходили там не по каменным осыпям, а по ковровым дорожкам, и обедали не всухомятку, а в удобной столовой, где не котелки с фляжками составляли сервировку, а столовая посуда из тончайшего, полупрозрачного куррона, расписанная золотом, кубки из кристалла с государственными гербами, серебряные приборы и все такое прочее. А главное – говорить тут вроде бы можно было в полный голос, не опасаясь, что тебя услышит кто-то из тех, кому слышать здешние разговоры никак не следует.