Читать книгу "Контрольный выброс - Андрей Ливадный"

Волна навязанного извне полного безразличия к происходящему мгновенно накрыла рассудок, заставляя подчиниться ментальному приказу, опустить оружие и, медленно переставляя ноги, пошатываясь, пойти на зов.

Пять или шесть снорков остановились, не завершив начатой атаки.

Из сумрака появилась еще одна фигура в бронекостюме. Это был Штопор. Ветеран шел, двигаясь очень медленно, словно заново учился ходить. Его пошатывало, автомат, опущенный стволом вниз, бил по ногам.

Гурон уже пересек границу непонятного, изолированного в прошлом сектора. Его зрение как будто раздваивалось. Взгляд скользил по множеству громоздких устройств, образующих сложный комплекс, ноги двигались машинально, а перед мысленным взором то и дело возникала иная картинка: снорки, бросившись на тушу псевдогиганта, рвали ее, выхватывая друг у друга куски мяса.

Непонятные агрегаты остались позади, теперь Гурон продвигался по коридору. За невысокими, всего два метра, перегородками из непрозрачного стекла, удерживаемого в металлопластиковых каркасах, располагались жилые помещения, лаборатории, подсобки.

Взгляд человека не способен проникать сквозь непрозрачные препятствия, но сталкер не столько видел, сколько отчетливо представлял, что именно скрыто за той или иной преградой. В другое время он бы оцепенел от ужаса, осознав, что его движениями и мыслями руководит рассудок контролера, который обитал тут достаточно давно, чтобы знать планировку помещений и их внутреннее наполнение.

Гурон шел, не думая ни о чем. Собственные мысли исчезли. То же самое происходило и со Штопором.

Теперь они станут свитой исчадия Зоны. Больше уже не возникнет желания сопротивляться, не будет страха или отвращения. Только полное безразличие и готовность исполнить любой ментальный приказ.

Пройдя метров сто по коридору, миновав десятки разгромленных помещений, Гурон, а вслед за ним и Штопор вошли в просторный зал. Когда-то тут располагалась столовая. Ровный бетонный пол устилали осколки стекла и обломки пластиковой мебели.

Контролер сидел на корточках в самом дальнем, темном углу. Его руки, похожие на конечности орангутанга, касались кулаками пола. Огромная, лишенная волос голова выглядела непропорционально большой. Лысый шишковатый череп, массивные надбровные дуги, мясистый нос, дряблые щеки, грубый подбородок, приоткрытые в злобной усмешке губы – все это выглядело мелкими деталями по сравнению с глазами твари.

Темные, будто два омута, они смотрели пронзительно и в то же время умиротворяли, взгляд контролера высасывал рассудок, навевал желание присесть рядом и ждать. День, два, неделю, месяц – пока хозяин не отдаст четкого ментального приказа к действию.

Контролеры общались со своими жертвами телепатически, сначала подавляя разум, а затем манипулируя самыми примитивными чувствами, стимулируя страх, голод, ярость, иногда, в зависимости от ситуации, чуть-чуть отпуская свои жертвы с ментального поводка, чтобы те смогли проявить немного былой сообразительности, защищая хозяина. С питанием, судя по скопившемуся в логове количеству костных останков, у контролера проблем не возникало.

Странная, чуждая человеческому рассудку, лишенная смысла жизнь.

Гурон и Штопор присели в метре от контролера. Через некоторое время к ним присоединились насытившиеся снорки.

Все. Самостоятельная жизнь завершилась.

Двум сталкерам была уготована незавидная участь. Большее количество оставшегося им времени они будут неподвижно сидеть в обществе снорков, пока поблизости не появится дичь или не придут враги, в чьих мыслях контролер прочитает угрозу.

Все кончено… кончено… кончено… расслабляющее тепло охватывает тело… нет желаний… нет мыслей…

Тело Гурона расслабилось.

Граната, которую он некоторое время назад собирался метнуть в атакующих снорков, наконец выпала из ослабевших пальцев, глухо стукнулась об пол; с тихим звоном отлетела подпружиненная предохранительная скоба, ребристая «рубашка» тускло сверкнула глянцем заводской краски; «эфка» прокатилась по бетонному полу и остановилась в десятке сантиметров от сидящего на корточках мутанта.

Гурон, лишившийся собственной воли, не думал о гранате. Он не боялся. Ему было все равно.

Через пару секунд в замкнутом помещении полыхнул ослепительный взрыв. Сталкеров, сидевших по бокам от пленившей их твари, отшвырнуло в стороны, а основной удар осколков пришелся по массивной туше контролера и сгрудившимся напротив сноркам.

* * *

Нечем дышать…

Гурон выгнулся, его тело били конвульсии, перед глазами все плыло и двоилось, из ушей текла кровь, в левой ноге засела саднящая боль.

Сознание вновь помутилось.

Перед глазами плавали черно-оранжевые пятна, на их фоне мелькали обрывочные воспоминания, словно сама Зона беззастенчиво копалась в душе сталкера, вороша память. Он вспомнил, как пришел сюда, совсем еще мальчишкой, как быстро огрубел, как выжил, не понимая, что внешний мир захлопывает двери и нет никакого смысла в ежедневном риске, в изматывающей борьбе, потому что Зона не отпустит. Она исподволь вползает в душу, стирая мечты, меняя ценности, не убивая, но изменяя…

В лучшую или худшую сторону – трудно понять, не с чем сравнивать.

Судорожным вдохом вернулось сознание. Он вынырнул из бездонного черного омута, будто гигантский сом, какие, говорят, водятся в Припяти, увидел тусклый свет, с нечеловеческим усилием повернул голову.

Разорванные осколками трупы снорков.

Откатившийся в сторону фонарь.

Опрокинувшийся на спину контролер. Все вокруг забрызгано влажными комочками серого и алого цветов.

Гурон собрал все силы, со стоном перевалился набок.

У контролера нет лица. Только затылочная часть черепной коробки.

Что мы делаем тут? За каким счастьем рвемся? О чем мечтаем?

Деньги?

Нет. Уже давно – нет. Инок прав, плевать, сколько цифр отражено на счету в швейцарском банке.

Нет сил двигаться. Боль в ноге пульсирует, разум вновь погружается в темноту.

Гурон не хотел умирать. Он не цеплялся за жизнь, а именно не хотел умирать. Что-то покалывало шею, и по телу начинала разливаться блаженная эйфория.

Я выберусь. Уйду. Уговорю Инока, и мы вместе уйдем. Нет, я не сдался… Нет, Инок, ты ничего не понимаешь!.. В жизни должно быть что-то еще. Другое.

Вспомнилась первая, доармейская любовь.

Пряный вечер. Запах сирени, звездное небо без кислотных облаков. Березовая роща, не изуродованная мутациями, нежная клейкая зелень едва распустившихся листочков, не испятнанная космами ржавых волос…

И вдруг пришло другое воспоминание.

Тесная квартирка на окраине огромного города. Текучая река огней за окном. Дребезжащие стекла, смог над проезжей частью, как будто это не улица, а ложбина меж радиоактивных холмов Свалки. За стеной панельного дома – очередная склока. Пьяный сосед орет, с грохотом опрокидывается мебель, удушливая злоба, кажется, просачивается даже сквозь стену. Плач соседского мальчишки, вскрик женщины…