Читать книгу "Угрозы любви - Дженнифер Эшли"

Она снова зевнула, ожидая, что стыд и сожаление охватят ее. Ведь она разделила ложе с Остином. Она порочная и похотливая!

Эванджелина подтянула колени к груди и хихикнула — ей нравилось быть порочной. И нравилось, что Остин был порочным с ней.

Прежде чем она уснула, они молча полежали рядом, сначала — совершенно обессилевшие. Потом он снова коснулся ее, и его пальцы привели ее в готовность. После чего он вновь скользнул в нее и довел до полного неистовства.

А вот что было потом, она почти не помнила. Кажется, он встал, накрыл ее одеялом и нежно, как мать, поцеловал в лоб. Без сомнения, он вернулся к своим обязанностям. Скоро они прибудут в порт, и у него сейчас много дел. А потом они с ним поженятся.

И тут в ее душу закрались сомнения. Остин женится на ней и приведет в свой дом. Но он не выглядел счастливым.

Эванджелина откинула одеяло и выскользнула из постели. Окинув взглядом свое обнаженное тело, она покраснела. Она не чувствовала смущения, когда лежала с Остином в постели, но сейчас, при свете дня…

Густо покраснев, она поспешно надела сорочку и подошла к умывальнику. Холодная вода освежила ее и вернула к действительности. Да, конечно, Остин не казался счастливым. Его первый брак закончился печально, и у него не было причин полагать, что и второй не закончится так же. К тому же ему пришлось бы оставить то, что он любил больше всего, то есть море.

Если бы ей только удалось убедить его не делать этого.

Эванджелина закусила губу, вспомнив про упрямство Остина. Да, убедить его будет нелегко…

Она быстро надела платье. А потом вдруг обнаружила свой саквояж с вещами. Должно быть, Остин забрал все из ее каюты. Определенно он любил порядок.

Вытащив пару чистых чулок, Эванджелина натянула их, потом взяла гребень и ленты и вернулась к умывальнику и зеркалу, чтобы причесать волосы и завершить свой туалет. В капитанской каюте условия для этого были лучше, чем у нее в каюте, ведь здесь висело большое зеркало.

Покончив с туалетом, она повернулась к серебряному подносу, стоявшему на столе, и подняла крышку. На нее повеяли запахи жареного бекона и свежего хлеба, и в желудке у нее заурчало. Очевидно, любовные утехи возбуждали аппетит.

После завтрака Эванджелина уселась в кресло у письменного стола и задумалась. Чем же ей теперь заняться? Она могла бы выйти на палубу и подышать свежим воздухом — утро наверняка славное. Но ведь все на корабле — включая лорда Рудольфа, — должно быть, знали, что она провела здесь ночь. Так что, наверное, не следовало с ними сейчас встречаться.

Она машинально открыла ящик стола и увидела там молитвенник в красном переплете. Невольно улыбнувшись, Эванджелина достала свою книгу и раскрыла наугад. Погладив страницу с хорошо знакомыми словами, она начала читать.

Но слова не успокаивали ее, как обычно бывало. Она увидела слишком много жестокости, слишком много зла за несколько прошедших недель и теперь сомневалась, что сможет когда-нибудь воспринимать эти слова.

Мисс Пейн однажды сказала, что женщина должна не путешествовать, а довольствоваться своим местом дома. Эванджелина находила такой совет глупым и скучным. Теперь же она сочла его мудрым. С того самого дня, когда Харли обманул ее, жизнь ее пошла под уклон. Будь Харли верным и благородным, она мирно проводила бы дни дома, в Котсуоддсе. И никогда бы не открыла для себя радость плавания на корабле или ужас бунта. А также страстное желание, вызванное прикосновением темноглазого мужчины…

Эванджелина листала страницы, отыскивая псалом, который обычно ее успокаивал, — двадцать третий, ее любимый. Она начала читать слова, которые знала наизусть. Читала, молча шевеля губами. Перевернув страницу, вздрогнула и застыла.

Она перевернула только одну страницу, а перевернулись две. Бумага же на ощупь была толстая и твердая, и она поняла, что произошло. Две страницы, вероятно, пропитались влажным морским воздухом и слиплись. Эванджелина попробовала разъединить их ногтем, но они склеились прочно. Она скорчила гримасу. Ей ужасно не хотелось рвать свою любимую книгу, особенно страницу с любимым псалмом.

Девушка положила книгу, подняла листы и провела пальцем по кромке. Никакой щели не было. Она выдвинула следующий ящик стола. Внутри царила чистота, как и во всей каюте. Все лежало в маленьких отделениях, сделанных для того, чтобы вещи не выскальзывали при качке корабля. В своих гнездах лежали листы бумаги, перья, чернильница, промокательная бумага, песочница, воск для печатей и маленький нож для бумаги, которым пользуются для разрезания книжных страниц.

Эванджелина вынула нож. Острие блестело, отполированное, ручка же была черная. Она задвинула ящик и в задумчивости уставилась на свою книгу. Затем снова взяла страницы и, склонив голову к плечу, стала изучать их. Наконец надрезала бумагу. Если она проведет ножом по самой кромке, то, возможно, сумеет разделить страницы, не повредив книгу.

Лезвие было очень острое. Эванджелина медленно провела кончиком ножа по кромке, оставляя тонкий как бритва след. Она разрезала бумагу очень медленно, не желая ее порвать.

Наконец девушка отложила нож и разъединила страницы. Оказалось, что между ними находились три тонких листа. Эванджелина посмотрела на них, потом взяла в руки. Сухая бумага захрустела, когда она расправила листы и разгладила на столе.

Почерк был наклонный, незнакомый. Ни она сама, ни ее сводный брат, да и никто из их семьи не мог написать это. Но почему тут эти бумаги? Загадка.

Эванджелина внимательно рассматривала страницы. Это был просто список имен, записанных без определенного порядка.

П.К. Честерфилд (Конкорд, Массачусетс).

Адольф Мэннеринг (Филадельфия, Пенсильвания).

Джордж Уиттингтон (Бостон, Массачусетс).

К. Шеридан Бартлетт (Уилмингтон, Делавэр).

Но зачем Остину понадобилось прятать список имен в ее молитвеннике? Все было выполнено очень умело, так что обнаружить список смог бы только тот, кто вознамерился бы читать книгу страница за страницей. А если бы кто-нибудь стал искать список и потряс бы книгу за корешок, то из нее ничего бы не выпало. Страницы были склеены так плотно, что ничего не обнаружишь, даже если просто перелистывать книгу.

Эванджелина вспомнила ту ночь, когда пришла сюда за книгой, решив почитать ее перед сном. Но Остин забрал у нее книгу. Тогда его действия показались ей всего лишь бесцеремонными, но теперь она все поняла. Он не хотел, чтобы эти бумаги кто-нибудь нашел. В ту ночь в темных глазах его пылал такой огонь, который жег насквозь. Он хотел запугать ее, но только разжег в ней пламя. И она бессовестно попросила его о поцелуе…

Кожу у нее и сейчас покалывало, как будто он снова уставился на нее пылающими глазами.

Эванджелина подняла голову. Остин стоял в дверях, держась за ручку, и в его глазах были холод и враждебность.

Глава 20

Он закрыл за собой дверь. В каюте царило гнетущее молчание.