Читать книгу "Колдун Нагаш. И мертвые восстанут... - Майкл Ли"

Нагаш ничего этого не замечал. Не сказав ни единого слова, он вышел из паланкина и буквально ворвался в усыпальницу. Масляные лампы в его святая святых еще горели. Он схватил одну и ринулся вперед, держа ее высоко над головой и разгоняя светом тени, укрывавшие то, что находилось в деревянной клетке у противоположной стены.

Подошедшего к клетке Нагаша встретило испуганное хныканье. Широко распахнутые обезумевшие глаза молодого человека светились желтым. Он дрожащим телом вжался в дальний угол клетки, надеясь избежать участи, постигшей его сестру. Ее останки лежали у ног верховного жреца в луже свернувшейся крови. Кожа ее раздулась, а потом лопнула, и на каменный пол излился поток разложившейся плоти и вонючей крови. Только скелет свидетельствовал о том, что это были останки человека.

Нагаш быстро отпер замок на двери клетки, протянул внутрь руку и схватил юношу за волосы. Вытащив пронзительно вопящего пленника из клетки, как делает мясник, выбирающий животное для бойни, он внимательно изучил каждый дюйм обнаженного тела.

Верховный жрец улыбнулся. Молодой человек по имени Шепреш нисколько не пострадал. Заклинание, убившее его сестру, не коснулось его, несмотря на общую кровь близнецов.

Все еще улыбаясь, Нагаш втащил воющего пленника в ритуальный круг и снова начал читать Заклинание Жатвы. Тут в комнату вошел Кефру, державший в руке свиток папируса, который принес со встречи.

— Имена! — приказал Нагаш, протянув руку. — Имена! Давай их сюда!

Близился час мертвых — и впереди его ждала кошмарная работа.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Обоюдоострый клинок

Бен-Алияд, Город Специй, 63 год Птра Сияющего

(—1744 год по имперскому летосчислению)

Бхагарец легко скакал по узким дорожкам между палатками, мерцая, как призрак, в предрассветном сумраке. Он стремился в центр военного лагеря, серебряные колокольчики, привязанные к кожаной сбруе лошади пустыни, издавали странные, таинственные звуки, мало сочетавшиеся с барабанным топотом лошадиных копыт, и воинов Бронзового Войска невольно охватывала дрожь. Молодые солдаты поднимались со своих постелей и, спотыкаясь, шли следом за всадником, недоумевая, что это за срочность такая, а ветераны обменивались мрачными взглядами, тянулись за оселками или в последний раз проверяли доспехи.

Бронзовое Войско Ка-Сабара стояло лагерем на западном краю Великой пустыни, расположив палатки большим полукругом возле узкого устья вади, дававшего им приют на последних десяти милях пут. Дорога через пески заняла много недель, несмотря на безошибочные указания всадников Бхагара. Воины шли ночами и прятались от палящей жары днем, и после первой же недели даже самые сильные из них с тоской смотрели на бесконечные пески и боялись, что никогда не выберутся из пустыни. Однако их проводники держали слово, и Бронзовое Войско никогда не отходило дальше чем на три дня пути от оазиса или скрытого тайника с запечатанными кувшинами свежей воды, заготовленной впрок едой и даже кормом для коней. Проводники входили в каждый оазис и вскрывали каждый тайник с жутковатым громким воем, вытаскивали ножи и рассекали себе щеки, принося жертву своему безликому, вечно голодному богу. К тому времени как воины добрались до края пустыни, их проводники были бледными, дрожали, словно в лихорадке, и, глядя широко распахнутыми глазами, едва слышно бормотали молитвы Ксару.

Бхагарцы вывели войско на каменистую равнину всего в миле от Дороги Специй, тянувшейся вдоль западного края пустыни, чуть больше чем в пяти милях от Бел-Алияда. Воины Бронзового Войска выходили на равнину пошатываясь, как грубо разбуженные люди, а бхагарцы закутались в безупречно белые погребальные одежды и намотали на головы тюрбаны весьма сложным образом, называвшимся Эшабир-эль-Хекхет, Беспощадная Маска. Они готовились отомстить за свой жестоко уничтоженный народ.

Но пока приказа к атаке не было. Напротив, Акмен-хотеп велел разбить лагерь и вознести молитвы богам. Они только что завершили суровый переход через беспощадные пески Великой пустыни, и даже бхагарцы согласились, что армия может денек отдохнуть и восстановить силы.

Прошел день, а затем и другой. Начался и закончился третий день, но войско все еще не снималось с места. Бхагарцы начали тревожиться. Неужели царь-жрец не понимает, что рано или поздно на лагерь наткнется караван или пастух и предупредит врага? Они пытались объяснить это царю, но Акмен-хотеп был непоколебим. Он отослал всадников из лагеря, приказав им отправиться на север, все разведать и вернуться с новостями о городе и людях.

И вот спустя пять дней после выхода армии из пустыни всадник-бхагарец мчался к палатке царя с такой скоростью, словно ему на пятки наступали воющие духи убитых.

Он приблизился к палатке в ту минуту, когда Акмен-хотеп со своими военачальниками начинал утреннюю молитву. Гехебу только что принесли в жертву молодого быка — одного из пяти драгоценных животных, прошедших с войском через всю пустыню. Хашепра, верховный жрец бога земли, стоял перед своими опустившимися на колени соплеменниками, раскинув мускулистые руки и высоко подняв окровавленный нож. Двое юных послушников, оба не старше двенадцати лет, трясущимися руками удерживали огромную бронзовую чашу, стараясь не пролить ни единой капли крови умирающего быка.

Послышался топот копыт, и все головы с любопытством поднялись, а царские ушебти вскочили на ноги и с угрожающим видом перегородили всаднику дорогу. Бхагарец натянул поводья на почтительном расстоянии от телохранителей и грациозно спрыгнул на землю.

— Великий царь! — вскричал он. — Твой лагерь обнаружен! Воины Бел-Алияда собираются на равнине к югу от города и готовятся к атаке!

Раздались взволнованные крики, призывы к бою, некоторые аристократы кинулись через лагерь, чтобы поднять воинов на битву, и только Акмен-хотеп остался стоять на коленях, молитвенно вытянув вперед руки и опустив голову. Аристократы, находившиеся ближе всего к царю, тревожно смотрели на Акмен-хотепа, не понимая, что им делать.

Среди них был и Пак-амн. Мастер Коня не сумел вернуть себе благосклонность царя, однако Акмен-хотеп настоял на том, чтобы он вместе с войском отправился в поход на Бел-Алияд. По древней традиции, Мастер Коня считался одним из главных полководцев царя в военное время, а Акмен-хотеп приказал соблюдать все древние традиции. Пак-амн со своей стороны выполнял свои обязанности с бесстрастным прилежанием и усердием.

Мастер Коня окинул взглядом развернувшуюся перед ним сцену и глубоко вздохнул.

— Какие будут приказания, о великий? — сухо спросил он.

Щеки его все еще были впавшими, глаза от сока лотоса провалились, но голос звучал уверенно и твердо.

Акмен-хотеп ответил не сразу. Губы его шевелились в безмолвной молитве. Он провел ладонями по лицу и бритому черепу, словно смывал с себя страх и сомнения.

— Сначала завершим обряд поклонения Гехебу, — спокойно произнес он, — потом позовем верховного иерофанта и принесем жертву Птра, чтобы он повел нас к победе.