Читать книгу "Защита Гурова - Николай Леонов"

Тулин крикнул «хайль» ради шутки, что называется, плюнул в небо, попал в луну.

Через полчаса он вывел Витю Гнилого на улицу, еле отвязался, прошел к своей «Волге», которой его снабдил Вердин. В салоне Георгий тщательно побрился, полностью переоделся, смочил лицо и руки дорогим одеколоном и подъехал к кафе, где готовились к встрече высокого гостя.

Стоило Тулину встать в ряд с другими машинами, как рядом оказался улыбающийся парень.

– Извините, сегодня ресторан закрыт.

– Хайль! – Тулин запер машину и вошел в ресторан, отделанный в стиле «Русская изба». В центре зала располагался огромный стол. Тулин прошел в угол, занял место у окна так, чтобы видеть парадный вход, дверь на кухню и главный стол.

Мгновенно подошел официант, Тулин обращаться с шестерками умел, тут необходимо соблюдать золотую середину, никакого панибратства, но и не забывать, что ты гость, а хозяева – люди бывалые.

– Добрый вечер. Что желаете? – Официант поклонился. Тулин чувствовал, как его внимательно изучают.

– Добрый вечер. – Тулин кивнул. – Как вас зовут? – Посмотрел не в глаза официанту, чуть мимо, доказывая, что лишь вежлив, не более того.

– Анатолий, – официант поклонился.

– Анатолий, организуйте мне ужин на одного, никого подсаживать не надо. Я у вас впервые, кухню не знаю, да и не привередлив в еде, – он позволил себе легкую улыбку, означавшую, что в зоне разносолами не балуют, – закуска, супы не ем, мясо не слишком прожаренное, никакой экзотики, попроще.

– Все ясно, мы люди русские, – согласно кивнул официант. – Что будете пить? Водка? Шампанское?

Тулин взглянул укоризненно и не ответил.

– Желаете девочку? Не подумайте плохо, проституток не держим, для настроения, для беседы. Брюнетку, блондинку?

– Умную. Жох ты, Анатолий, тогда накрывай на двоих.

– Понял. – Официант поклонился более уважительно, отступил, лишь затем повернулся спиной.

Он закрыл собой практически всех немногочисленных гостей. Тулин быстрым движением достал прилепленный к щиколотке пистолет, положил за штору на батарею отопления. Тут же подошла молодая, со вкусом одетая женщина, протянула холеную руку, сказала:

– Здравствуй, солдат, меня зовут Вера.

Тулин отодвинул для нее стул, руку не поцеловал, лишь мягко пожал.

– Здравствуйте, прошу. Я пью водку, вам заказать…

– В казарме пьют водку. – Вера обладала великолепной фигурой, кукольным личиком манекенщицы и цепким взглядом.

«Стопроцентный агент Лялька, – решил Тулин. – Конечно, все девчонки стучат, а она агент, выполняет и специальные задания».

– Вы не представились, хотите, чтобы я вас звала солдатом?

– Мне нравится, но для разнообразия можете обзывать меня Виталием.

Подлетел официант, мгновенно накрыл стол, наполнил рюмки и фужеры, удалился.

Выпили за знакомство, закусили. Тулин поглядывал на соседку с улыбкой и помалкивал.

– Вы всегда молчаливый? – спросила Вера.

– Обычно. Сейчас вспоминаю, когда последний раз сидел за столом с красивой женщиной.

– Сидели или воевали? – Вера по-хозяйски наполнила рюмки.

– Сначала одно, потом другое. – Он приподнял рюмку: – Здоровья, – и выпил.

– А кто вам подсказал, каким одеколоном следует пользоваться?

– Продавщица. – Разговор Тулина смешил, он видел, девице никак не удается выехать в нужном направлении.

– На работу уже устроились?

– Таксист.

– Вам не идет, – Вера поморщилась. – Вам даже персональным шофером быть не к лицу.

На сцену вынесли стул, появился гитарист.

– Фу, сколько ни говори, – Вера дернула плечиком, – снова «Четвертые сутки пылают станицы…».

– Хорошая песня, я слышал, – возразил Тулин.

– У каждого человека должна быть своя песня. Мы с вами не дворяне, а уж человек, который сейчас придет, так вообще без роду и племени. – Вера снова налила и быстро выпила. – Какого черта ты сюда приперся?

– Не по охотке же, дело, – ответил Тулин, наблюдая за соседкой, пытаясь определить, сколько в ней водки и сколько наигрыша.

– Какие у тебя здесь могут быть дела? Ты же приезжий.

– Родился и жил в Москве, пока Родина и Судьба не отозвали. Сейчас не приезжий, а вернувшийся. А вы, Вера, больше не пейте, не люблю пьяных женщин, – равнодушно сказал Тулин.

– Ах, мы какие! С характером! Ну, извините, солдат.

– Пожалуйста. – Тулин решил переходить в наступление: – Вера, вы умная, порядочная женщина, и, раз со стола Якова Семеновича едите, негоже его перед чужим человеком хаять.

– Вы знакомы? – довольно искренне удивилась Вера, хотя прекрасно понимала, раз человек сегодня сидит в ресторане, значит, не с неба упал.

– Нет, незнаком, но слышал, мне его личность в зоне ребята нарисовали.

– Незнакомы, – протянула Вера. – Так, может, Лялек вас еще и выгонит!

Тулин неожиданно вспомнил полковника Гурова, его любимую присказку и ответил:

– Это вряд ли.

Гитарист ударил по струнам, запел:

Четвертые сутки пылают станицы,

Горит под ногами родная земля!

В зал вошла группа мужчин и вразнобой подхватила:

Раздайте патроны, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, седлайте коня…

Песня сбилась. Несколько мужчин, пришедших ранее, поднялись из-за стола, подошли к авторитету, который ничем от прибывших не отличался. Однако известно, короля играет свита, и Яков Ямщиков шествовал к столу в некотором вакууме. И пока он не сел, остальные почтительно стояли. После небольшой перебранки все разместились за главным столом. Началась обычная гулянка, не слишком непристойная, но и не тихая.

– Что-то вы совсем притихли, солдат! – сказала Вера, попала ее громкая фраза на короткую паузу, какие порой возникают в любом застолье.

– Верка! – позвали с главного стола.

– Девушка замуж собралась, а ты ее компрометируешь.

– Как это замуж? – возмутился Лялек. – Мы еще не развелись. Два мужа – дело подсудное.

Смех и соленые реплики вконец развеселили подвыпившую публику.

Тулин не видел бригадира, но чувствовал на себе его внимательный взгляд. Георгий наполнил рюмки и, стараясь говорить спокойно, спросил:

– Как же вы, Вера, при живом муже к столику подсаживаетесь? Люди не поймут и мне больно сделают.

– Врет, паскуда! Мы неделю как в разводе. Он меня пьяным дружкам в койку совал, я ему по щекам нахлестала.

– Да он вроде забыл, – ответил Тулин, решая, хватать пистолет или это дело бессмысленное.