Читать книгу "Прогулки с Хальсом - Карина Тихонова"

С этими словами Лина вышла из комнаты и хлопнула входной дверью. Марик с Антоном остались вдвоем.

Антон смотрел на носки своих тапок и чувствовал бесконечную усталость. Он не знал, как отреагирует Марк на заявление бывшей жены, но прекрасно понимал, что безоблачных прежних отношений между ними больше не будет. Самое обидное, что сердиться не на кого. Сам виноват, идиот.

— Антон, это правда?

Антон молча кивнул. Марк пересел на стул, стоявший рядом с другом, и потребовал:

— Посмотри мне в глаза!

Антон нехотя поднял голову. Лицо Марика выражало растерянность и недоверие, но постепенно они начали темнеть от гнева.

— Ну и сволочь же ты!

— Сволочь, — согласился Антон. — Можешь ударить, если тебе от этого станет легче.

Марик тяжело задышал, сжимая и разжимая кулаки.

— Нет, — сказал он. — Не хочу пачкаться. Мне надо понять, как ты мог?!

Антон вздохнул.

— Бывают минуты, когда думаешь не головой, а… другим местом. Марк, я себя не оправдываю, хотя это случилось только раз, когда вы с Линой были уже на грани развода. Ты отвалил на очередную вечеринку, Линке стало скучно… В общем, я не устоял. — Антон помолчал. — Прости меня, Марк. Честное слово, твоя дружба для меня в тысячу раз дороже любой женщины.

Марк отошел к окну и сунул руки в карманы. Не оборачиваясь, он бросил:

— Уходи. Я должен все обдумать.

Антон поднялся со стула и отправился к себе. На душе было так гадко, что хотелось удавиться.

Он побродил по комнатам, вошел в спальню и сел на кровать. Темнота угнетала. Антон встал, зажег свет во всей квартире, но легче от этого не стало. В ярком свете ламп он почувствовал зябкое одиночество, сознание, что он предал друга, мучило его.

Антон сел за кухонный стол, налил в стакан апельсинового сока, но так и застыл, держа стакан в руках и не отрывая мрачного взгляда от оранжевой жидкости.

Он остался один. Совсем один. Родных у него нет, знакомых практически тоже. Марик — единственный близкий человек, с которым связаны самые лучшие воспоминания детства и юности. Теперь о нем придется говорить в прошедшем времени.

Мысль была горькой, но ничего, кроме привычной душевной усталости, Антон не ощутил. Похоже, его душа погибает медленно, но верно, и гальванизировать этот полутруп уже невозможно. Неизвестно, что страшней: лишиться единственного близкого человека или своей живой души. Интересно когда началось это медленное умирание?

Антон поднес стакан к губам и сделал маленький глоток. Все началось очень давно, двадцать шесть лет назад. Марик пригласил Антона на юбилей отца, там он и познакомился со своей будущей женой.

Гостей было много: человек пятьдесят. Юбилей отмечали с размахом в банкетном зале уже несуществующей гостиницы «Москва». Николай Егорович собрал друзей, сослуживцев и всех дальних родственников, которых Антон прежде не видел. Он поздравил юбиляра и преподнес общий с Мариком подарок — старинную географическую карту. Стол ломился от деликатесов. Справа от Антона сидел Марик, а слева — очень ухоженная дама лет сорока. Смешно, но тогда все дамы старше тридцати казались им с Марком немолодыми.

Антон ухаживал за соседкой не потому, что она ему нравилась, а по долгу мужчины: подливал вино, предлагая закуски, передавал хлеб. Лица женщины он не запомнил, поэтому сильно удивился, когда после застолья Марик подвел к нему даму, увешанную драгоценностями.

— Познакомься, Вера, это мой друг Антон. Впрочем, ты его уже знаешь.

Дама протянула Антону надушенную руку, которую он почтительно поцеловал. А как же иначе, ведь она годилась ему в матери! Запястье дамы обхватывал тяжеленный золотой браслет с причудливым орнаментом и крупными матовыми камнями. Украшения с восточным колоритом тогда входили в моду, но еще ни разу Антон не видел столько золота и драгоценных камней на одной женщине.

— Твой друг очень хорошо воспитан, Маркуша, — прощебетала дама. — Я это заметила еще за столом.

Антон удивленно покосился на Марка. Тот понял правильно и шепнул, почти не шевеля губами:

— Дурак, вы сидели рядом.

Тут до Антона дошло, что Вера — та самая дама, за которой ему пришлось ухаживать. Он быстро сориентировался и сказал, указывая на браслет:

— Чудесная работа. Никогда такого не видел.

Дама кокетливо захихикала. Очень трудный случай, почти клинический. Разговаривать с такими тетками — сплошное мучение. Сами они слова в простоте не вымолвят, сплошное жеманство, намеки и аллегории. А еще такие тетки ждут и жаждут комплиментов. Хорошо, что эта дамочка обвешана украшениями, как новогодняя елка. Хоть какая-то тема для разговора.

— Это подарок моего отца, — сказала Вера. — А ему этот браслет подарила жена индийского магараджи. Он писал ее портрет.

Антон взглянул на даму с большим интересом.

— Ваш отец художник?

Марик расхохотался и хлопнул Антона по плечу.

— Святая простота! Не обижайся, Вера, он не нарочно.

Марик повернулся к Антону и назвал фамилию Федора Коневского — известнейшего советского художника и скульптура. Антон разинул рот, а Вера с Мариком снова расхохотались.

Не знать Федора Коневского было невозможно. Творец, признанный властью, — вот кто был отец Веры. Ради объективности нужно заметить, что талантом бог его не обидел. Федору Львовичу поручались самые значительные проекты того времени: оформление советских павильонов на престижных выставках за рубежом, создание скульптурных бюстов героев труда, партийных деятелей и космонавтов. А еще сильные мира сего выстраивались в очередь, чтобы Федор Львович написал их портреты. Коневский владел удивительным даром писать своих заказчиков в реалистической манере и при этом придавать значительность даже самым тусклым и невыразительным лицам.

Наверное, Федор Львович хорошо помнил древнее предание о трех греческих художниках, которым заказали мозаичное изображение Александра Македонского. Герой потерял в битве левый глаз, и это сильно осложняло дело. Один из художников — Зевкис — изобразил Александра как есть, с кривым глазом, тут же был обвинен в оскорблении величества и брошен в яму. Второй художник — Тимандр — решил польстить царю и изобразил его с двумя глазами. Лесть Александру не понравилась, потому что была слишком уж явной. Художник получил вместо гонорара десять ударов плетью и, почесывая бока, отправился сетовать на несправедливость судьбы. С честью вышел из трудного положения третий мастер. Апеллес изобразил Александра в профиль, здоровым глазом к зрителю. Такая находчивость очень понравилась царю и долгое время служила примером для всех художников, приближенных к тронам: вот как надо и душой не покривить, и правды не сказать!

Коневский мастерски владел даром нравиться высокопоставленным заказчикам. Он умел найти нужный ракурс, поворот головы, угол зрения, с которого лицо выглядело наилучшим образом. Говорят, многие заказчики не могли сдержать приятного изумления, увидев собственное изображение, и их благодарность не имела границ.