Читать книгу "Ядовитая боярыня - Дарья Иволгина"

Идти дальше в темноте Иордан не решился. Незачем облегчать убийцам задачу. Следы он поищет завтра. Кровь не так-то легко стирается с поверхности земли.

Он вернулся в комнату. Мертвец лежал на полу в прежней позе. Вообще там ничего не изменилось.

Иордан вынул меч из ножен и несколько раз провел вокруг себя, каждое мгновение ожидая, что наткнется на чье-нибудь тело. Но убийца не решился возвращаться.

Будет ждать другого случая, надо полагать.

Иордан усмехнулся. Теперь ему предстояло решить другой вопрос: стоит ли будить от сладкого сна хозяина гостиницы и рассказывать ему о происшествии, а затем и извещать городские власти — бежать в приказ и вообще ставить на ноги Новгород? Или же лучше скрыть покушение, спрятать до времени тело и, прежде всего, переговорить с Флором и Лавром, которым это, похоже, даст новую пищу для размышлений? Заодно подождать — не зашевелится ли кто-нибудь в городе в поисках пропавшего слуги, посланного с опасным и пакостным поручением — зарезать спящего…

В конце концов, ливонец пришел ко второму решению. Оно показалось ему более богатым. Убитый — не знатный человек и не уважаемый, обычный холоп, если судить по одежде и рукам. Да и рожа препротивная, подумал Иордан — возможно, несколько несправедливый к умершему. Но у него, признаем честно, были все основания для необъективных суждений.

Ливонец осторожно завернул труп в свое разрезанное одеяло и положил его под кровать. Затем набрал ветоши и тщательно вытер капли крови у себя под дверью, а после привел в порядок пол в своей каморе.

Осталось починить перину. Иордан вынул иглу и грубую нить.

Как многие воины, всю жизнь проводящие в походах, Иордан умел рукодельничать. Он был обучен шитью и кое-что понимал в ремесле врача. Поэтому всегда имел при себе необходимые принадлежности этих занятий, а игла с ниткой входила в оба комплекта.

Покончив с починкой, он взял лоскут, намочил его в прохладной воде и обмотал вокруг шеи.

Наконец все было готово. В прибранной комнате ждала перина, поверх лежало заштопанное покрывало. Вещи, расставленные по местам, успокоенно темнели из углов. Труп, запеленатый в одеяло, мирно спал под лежанкой. А на лежанке растянулся ливонец. Заложил руки за голову, зевнул. Теперь, когда опасность миновала, можно наконец отдохнуть.

Он положил оружие себе под руку и погрузился в мирный сон без сновидений.

* * *

О волке речь, а он навстречь. Стоило подумать Иордану о том, что стоит еще раз встретиться с братьями-«медвежатами», как они — тут как тут — стоят у него под дверью и просят разрешения войти.

— Житья от вас нет! — заворчал Иордан, притворяясь недовольным. На самом деле он обрадовался новому визиту Флора и Лавра: не нужно привлекать к себе лишнего внимания, покидая гостиницу и отправляясь к ним в дом.

Да и убиенного холопа оставлять без надзора не хотелось. Разумеется, Иордан не предполагал, что тот поднимется и куда-нибудь пойдет докладывать обстоятельства своей плачевной гибели. Просто в комнату в отсутствие Иордана могли войти. Слуги здесь так же любопытны, как и везде по белому свету. Существует порода людей, которую не переделаешь, и она одинакова повсюду, хоть на севере Руси, хоть в Африке, откуда испанцы возят себе рабов.

— Входите, — сказал своим гостям Иордан. Он сел на постели и потянулся за одеждой.

Лавр сегодня пришел, как оказалось, один. Проник в комнату, утомительно долго молился перед иконой в углу. Ливонец эту иконочку тоже любил. Латинники любые изображения Христа и Божьей Матери почитают и возле сердца носят. А что во время штурма Константинополя в 1204 году греческие иконы стрелами пронзали и мечами рубили, — этого латинникам никто из восточных не забыл и поминать до скончания века будет, — так ведь, по слухам, и в битвах суздальцев с новгородцами иконы от стрел страдали…

Разве не было такого, чтобы стрела вонзилась в образ Пречистой Девы, — стрела, пущенная русским стрелком, неразумным и глупым, с пустым сердцем, — и образ начал плакать и источать кровь? Было, всегда такое было, страдали от людской невоздержанности и злобы не только другие люди, но и святые образа.

К Лавру у Иордана отношение было настороженное. Оба они являлись лицами духовными, и расхождения между ливонцем и русским в случае столкновения таких особ были наиболее сильны.

Но Лавр держался очень спокойно, дружески.

— Я не одет, — буркнул Иордан.

— Прости, брат, — отозвался Лавр. — Я ведь разбудил тебя. Ты одевайся, если хочешь, а если любо тебе, оставайся в постели. Не хочу лишнее тебя тревожить.

— Я еще не старик, — зарычал Иордан, глядя в юное лицо Лавра.

— Никто не говорит, что ты старик, — возразил Лавр, усаживаясь возле окна. — Любой человек может хотеть спать.

Иордан принялся одеваться. Лавр ждал, думал о чем-то. Наконец ливонец закончил приводить себя в порядок и спросил гостя, не хочет ли тот горячего чаю.

— Не будем никого тревожить, если ты не возражаешь, — ответил Лавр. — Ты ведь без слуг здесь, Иордан? Пусть хозяин пока не знает, что я к тебе пришел.

— Разумно, — кивнул Иордан и сильно потер лицо ладонями. — Что, брат, утро вечера мудренее? Какие идеи посетили тебя спозаранку, что прибежал ты ко мне один, без брата?

— Вчера мы тебя спрашивали о Глебове и Вихторине, — сказал Лавр. — Мне почему-то чудится, что не все ты нам рассказал из известного тебе.

— А если и так, — не стал отпираться Иордан, — то у меня на то имелась причина. Неужели ты думаешь, что сумеешь меня уговорить сказать тебе то, что я говорить не хочу?

— Может быть, и не сумею, — пожал плечами Аавр. — Но вдруг ты сам передумал, Иордан?

— И это не исключается, — усмехнулся Иордан. — Сегодня ночью я действительно немало размышлял над вашими с братом словами… И знаешь что, Лаврентий? Расскажу я тебе кое-что еще. Нынче же, когда вы от меня ушли, и я уже решил отходить ко сну, пробрались ко мне в комнату двое. И не просто так залезли, а с определенной целью.

Он помолчал, разглядывая своего собеседника, но Лавр ухитрялся сохранять бесстрастный вид. Тогда Иордан сказал:

— А ведь они убить меня хотели, Лаврентий.

— Где же они? — спросил Лавр. Казалось, он ничуть не удивлен услышанным. Напротив, его сильно бы удивило, случись все иначе.

— Одного я ранил, и он сумел удрать, — признался Иордан. — Не знаю, как это у него вышло. Мне мнится, я ударил его кинжалом в грудь. Наверное, попал правее, чем следовало. Грудь — ненадежное место, лучше в бок бить или прямо в живот…

— Сбежал, — разочарованно протянул Лавр. И тут же спохватился: — Ты говоришь, их было двое?

Иордан кивнул, предвкушая.

— Второй — вот он, — сообщил он и, наклонившись, вытащил труп из-под своей лежанки. — Полюбуйся.

Он отбросил одеяло с лица убитого и отступил на шаг, давая Лаврентию возможность разглядеть мертвеца. Лаврентий встал, осенил себя крестом, пробормотал несколько слов.