Читать книгу "Каменное эхо - Андрей Имранов"

Если бы я не знала, что нахожусь в центре города, нипочем бы не догадалась — вокруг меня расстилалась пепельно-серая равнина, и только в тумане угадывались редкие корявые очертания каких-то некрупных предметов. Правда с одной стороны сквозь туман виднелся темный силуэт.

Обхватив себя руками и ни о чем не думая, я перешагнула через спящего мага, толкнула ажурную стену нашего укрытия, отчего часть ее немедленно рассыпалась в пыль, вышла наружу и направилась к этому силуэту. Серый песок противно скрипел под ногами. Удивилась ли я, когда силуэт обрел четкость и из тумана выплыл ничуть не пострадавший одноэтажный дом со стрельчатыми окнами? Ничуть. Наоборот, именно этого я и ожидала. Я обошла здание кругом — он очень странно смотрелся, одинокий дом посреди пустыни серого песка. — и зашла внутрь. Комнаты были пусты и гулки, только за последней дверью первого этажа прямо на полу сидел человек в потрепанной одежде.

— Доброе утро, милорд Тавин, — сказала я.

Ректор повернул ко мне изможденное, с вытянувшимися скулами и ввалившимися глазами лицо.

— А-а-а-а… Нассен, — сказал он равнодушно и отвернулся. — Никого нет, — сообщил он глухо, — никого и ничего. Мы собирались биться насмерть и дорого продать свои жизни, а он просто наплевал на нас и ушел. Просто ушел.

Я вышла в коридор, аккуратно закрыла дверь в комнату и ушла.

Часть вторая УМО БАРА ХУТО

ГЛАВА 1

Лучшей рамкой для картины, изображающей свободу, является тюремная решетка. Она придает полотну особенное очарование.

Ценитель-рецидивист

Малик Локай

На этот раз весь спектр ощущений присутствовал в полном комплекте. Описывать прохождение через портал бесполезно, надо прочувствовать самому. Скажу лишь, что те, кто говорил о растворении в космосе и распылении на атомы, либо сами никогда не путешествовали подобным образом, либо начисто лишены вестибулярного аппарата. Либо они просто безнадежные поэты-романтики. Когда это ничто-нигде сменилось наконец чем-то-где-то, я первое время только жадно глотал воздух и пытался унять головокружение: картинка мира перед глазами плыла, кружилась и подергивалась красными разводами. Я прислонился к стене, на ощупь похожей на каменную, прикрыл глаза и отдышался.

— Хух, — послышался сквозь звон в ушах голос моего учителя-мучителя, — как будто все так, как должно быть. Иди за мной. — И до меня донесся звук удаляющихся по гравию шагов. Я открыл глаза и осмотрелся.

Небольшая каменистая площадка с торчащими там-сям пучками сероватой травы, горькой и жесткой даже на взгляд, была на три четверти окружена вздымающимися на головокружительную высоту скалами, и только в одном месте оставался узкий проход. Вероятно, Урсай пошел именно туда. Похоже, мы находились высоко в горах, сухой холодный воздух был свеж и приятен, но чем-то напоминал суп без мяса — сколь глубоко я ни дышал, все равно хотелось вздохнуть еще глубже. Я поежился (прохладно все-таки) и поспешил по вьющейся между каменными стенами тропинке, поскольку уже знал, что Урсай не любит, когда его повеления исполняются с ненадлежащей расторопностью. Местами приходилось перебираться через довольно высокие кучи камней, происхождение которых мне вскоре стало ясно — пара булыжников, сопровождая свой путь треском и грохотом, пронеслась откуда-то сверху и грянулась на тропинку шагах в десяти от меня. Я с опаской огляделся — надеюсь, местным скалам не придет в голову устроить небольшой обвал мне на голову: тут и отскочить-то некуда — и поспешил дальше.

Темного я догнал довольно быстро — он не торопился, шел медленным шагом, что-то прикидывая себе в уме и по обыкновению разговаривая с самим собой на своем булькающем тамырском. Лежащие кучи камней вызывали у него явное недовольство, и я удивился: будь я хотя вполовину такой крутой маг, давно бы уже вычистил всю дорогу парой заклинаний. Но спросить его об этом я поостерегся: Урсай явно был не в духе.

И тут мы вышли из скал — после очередного поворота нашему взору предстал светлый проем, раскалывающий пополам уже надоевший скальный массив, и в нем виднелись в избытке зеленая трава, синее небо и детали какого-то строения.

Мы вышли наружу и замерли в восхищении. Точнее, в восхищении замер только я, насчет Урсая не поручусь, но и у него, сдается мне, открывшийся пейзаж пробудил какие-то теплые чувства.

— Приятно сознавать, что некоторые вещи остаются неизменными, — пробурчал он, но я понял, что настроение черного мага значительно улучшилось. Он даже расщедрился на добрую шутку: — Смотри, как тебе повезло: проведешь всю оставшуюся жизнь и умрешь в таком красивом месте.

Говорю же: добрейшей души человек. Я криво улыбнулся и пробормотал:

— Ага, красиво.

— Пошли, покажу тебе свой старый домик. — И маг направился к высящемуся неподалеку миниатюрному замку, а я немного задержался, чтобы осмотреться. Место и в самом деле было красивейшим — стены скал здесь расступались, открывая вид на широкий луг, заросший травой прямо-таки неестественно ярко-зеленого цвета. Громадные бабочки темных расцветок — фиолетовые, темно-зеленые, даже черные — порхали с цветка на цветок и кружились в воздухе странными и чарующими хороводами; глядя на них, я подумал, что они слышат какую-то неземную музыку, и мне даже начало казаться, что я слышу ее тоже. В воздухе разливался неописуемый аромат, подобного мне не приходилось обонять и в знаменитых розовых садах Мидевии, которые мне случилось посетить во время своей дороги в Джубан. И посреди луга высился, вполне гармонично в него вписываясь, дворец из серо-красного камня, крытый черной черепицей и обильно увитый какими-то вьющимися растениями. Впрочем, «дворец» было не совсем то слово. Для дворца это здание было все же простовато, но замком его назвать тоже язык не поворачивался. Такие замки лепят из глины ремесленники в квартале Добрых Людей в Джубане, чтобы продавать их богатым родителям для своих чад да заезжим купцам на память. И уж никак это не походило на замок могущественного черного мага. Скорее наоборот — можно было легко представить живущего в этом уютном строении добродушного рассеянного старикана с окладистой белой бородой; разумеется, Светлого, доброго и миролюбивого. Но чтобы «своим домиком» этот замок называл самый темный из существующих ныне магов? Неладно что-то в этом мире. Может, он его отобрал у какого-нибудь Белого? Угу, приковав бывшего хозяина в подземелье к стене камеры во-от такими цепями. Я хмыкнул и бросился догонять Урсая, сразу по пояс окунувшись в зеленое море горного луга. Опьяняющий аромат цветов и трав стал еще сильнее. Однако там, у скал, он был хоть и слабее, но определенно приятнее: тут он был слишком навязчив. Все хорошо в меру.

При близком рассмотрении замок оказался не столь симпатичным, как издалека, — каменная кладка стен из плохо обработанного гранита местами потрескалась, местами осыпалась. Оконные проемы зияли пустыми глазницами; унылым запустением веяло через покосившиеся и висящие на единственной уцелевшей петле ворота. Но пришедшего в благодушное настроение Урсая эти мелочи не смущали. Веселым голосом сказав что-то непонятное, он подошел к воротам и пнул створку. Ворота немедленно с жутким грохотом рухнули внутрь, открыв взгляду внутренний двор замка.