Читать книгу "Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин"

— Почему ее не сняли? — Такова была его первая фраза.

— Но, Владимир Иванович, следовательская группа и судмедэксперты…

— Завали табло, — не повышая голоса, произнес член федерального правительства, — какие еще следователи, идиот? Снимите ее.., погоди.

Его взгляд привлекло что-то на теле дочери.., не гнусная продукция секс-шопов, уже убранная с глаз долой Владом Свиридовым, а что-то еще. Он подошел вплотную, долго смотрел застывшим взглядом, а потом закрыл лицо руками и пробормотал что-то сдавленное и жуткое в своей звериной нечленораздельности.

Илья все еще находился тут же под присмотром старшего брата и Насти, которая тоже была в околошоковом состоянии, но тем не менее перенесла смерть подруги куда более стойко, чем молодой муж Ирины.

Отец трагически погибшей молодой женщины повернулся к ним, его пронизывающие глаза остановились на зеленовато-бледном, с припухшими глазами лице Ильи, губы Владимира Ивановича дрогнули, словно тщась вытолкнуть какие-то беспощадные слова, но он сдержался и вышел в жуткой ватной тишине.

По коридору гулко зазвучали удаляющиеся шаги Ковалева и его свиты.

Влад Свиридов подошел к телу Ирины и пристально посмотрел на нее тем же застывшим, пронизывающим взглядом, который был до того у Ковалева. Потом, когда ее уже сняли с люстры и прикрыли простыней, Влад буквально вцепился глазами в тонкую иссиня-бледную руку, свисавшую с дивана.

Потом подошел и, легко отстранив набычившегося охранника, приподнял простыню и пристально глянул на тело девушки еще раз.

Илья бледно таращился на него остекленевшими бессмысленными глазами…

Свиридов отступил от тела и, повернувшись к дверям, увидел, как в комнату входит высокая полная женщина лет сорока пяти, с круглым толстым лицом и небольшими острыми светло-голубыми глазами. Волосы на ее голове свивались в смешные кудряшки, и эта довольно комичная баранья прическа совсем не гармонировала с выражением едва сдерживаемого смятения, застывшего на, в общем-то, маловыразительном лице вновь прибывшей.

Влад на секунду было подумал, что это мать Ирины, но тут же едва ли не с отвращением отверг эту мысль. Потому что один из охранников быстро приблизился к ней и скороговоркой произнес что-то, из чего можно было вычленить только слова «несчастье», «быстро» и имя-отчество, возможно, принадлежащее этой полной женщине: Марина Викторовна.

Врач, резюмировал Влад. А по совместительству — и патологоанатом. И сейчас она проведет первичную экспертизу тела несчастной женщины.

Через несколько минут Илья был арестован по обвинению в убийстве своей жены Свиридовой Ирины Владимировны.

* * *

Влад все еще оставался в спальне Ирины — даже после того, как увели Илью, а потом унесли и тело его несчастной жены. Он сидел в углу на диванчике и пытался сообразить, по воле какого такого злобного демона события приобрели такой страшный и противоестественный поворот.

Его никто не трогал и не задавал никаких вопросов.

Большие часы на стене пробили пять утра, Свиридов вздрогнул и поднял глаза. И увидел, как к нему стремительно подходит один из руководителей службы безопасности Владимира Ивановича Ковалева.

Кстати, офицер ФСБ.

— Меня тоже в камеру? — хмуро спросил Влад.

— Владимир Иванович просит вас подняться в его кабинет.

— Так он еще здесь?

— Да, на третьем этаже. Следуйте за мной.

Свиридов поднялся и, глядя в широкую спину шагающего впереди фээсбэшника и не смотря на примостившихся по бокам двух рослых парней невозмутимого и мрачного вида, проследовал по гулкому пустынному коридору, по тяжелой ковровой дорожке «Бринтон» на широкой, отделанной мрамором лестнице. Охранник остановился перед массивной резной дверью и, молча открыв ее, жестом предложил Свиридову войти. А сам шагнул вслед за ним и встал у самого порога.

— Прошу вас, проходите, присаживайтесь, Владимир, — прозвучал знакомый голос сиятельного тезки Свиридова.

Ковалев сидел за большим черным столом и просматривал какие-то бумаги. Рядом лежала трубка радиотелефона: и, по всей видимости, Владимир Иванович только что окончил разговор.

Лицо заместителя министра было мрачно, но спокойно и сосредоточенно — ни тени того отчаяния, что буквально пожирало Илью, когда он, перепуганный, пепельно-бледный и жуткий в своей гибельной беспомощности, ворвался в спальню старшего брата.

Илья.., как он там, что сделают с ним люди, против которых бессилен даже он, старший Свиридов?

Ковалев отложил бумаги, приспустил с переносицы очки и поверх них пристально посмотрел на бледного, но ничуть не растерянного или подавленного Свиридова.

— Вы понимаете, Владимир, — спокойно начал он, — что это ужасающее злодеяние.., впрочем, не надо громких слов.., что это преступление совершено буквально в нескольких метрах от вас. Возможно, что и человеком, очень хорошо известным вам. Мы рассмотрели и наскоро проработали версию о самоубийстве и пришли к выводу, что это невозможно.

Моя дочь была несомненно убита.., насильственно умерщвлена людьми или человеком, которому чуждо.., чуждо решительно все человеческое.

Меньше всего он напоминал удрученного, потрясенного смертью дочери любящего отца. Скорее, хладнокровного опытного следователя, взявшегося за расследование любопытного преступления.

— Надеюсь, что вы помните, каким образом попали сюда, не так ли?

— Да, разумеется, — ответил Влад. — Авиарейсом «Лондон — Москва».

— И совершенно очевидно, что вы отдаете себе отчет, благодаря чему — вернее, кому — вам с господином Фокиным удалось это сделать. Бесспорно, не проконсультируйся я с министром иностранных дел, руководителем президентской администрации и секретарем Совбеза, а также не кем иным, как председателем правительства, вам не дали бы «добро» на, скажем так, репатриацию. Уж слишком неоднозначна и противоречива ваша репутация у спецслужб и правоохранительных органов. Впрочем, вы оказали им важную услугу, и вас не судили как преступников, а просто выслали за пределы Российской Федерации.

— Да, конечно, — произнес Влад, еще не до конца понимая, зачем Ковалев говорит ему все это.

Ведь не думает же этот важный госчиновник, что Свиридов не понимает очевидности им сказанного.

Что не осознает, кого он должен благодарить за выдачу виз им, Свиридову и Фокину, лишенным Российского гражданства.

— Бесспорно, вы и ваш друг Фокин Афанасий Сергеевич — люди со своеобразными моральными критериями и этическими устоями. В данный момент я занимаюсь тем, что просматриваю ваше досье. Это интересно и наталкивает на занимательные размышления.

Господи, и он может так равнодушно и цинично говорить — отец, потерявший свою единственную дочь!