Читать книгу "Не на жизнь, а на смерть - Иэн Рэнкин"

– Его сейчас нет на месте, – ответили ему.

– Тогда соедините меня с кем-нибудь из Отдела уголовного розыска, с кем-нибудь, кто сможет мне помочь. У меня тут есть один телефонный номер, который я хочу проверить.

На этот счет существовали свои правила и предписания; отношение к ним менялось: порой контроль за соблюдением правил ослабляли, а порой, напротив, усиливали. Для проверки телефонного номера требовались определенные полномочия.

Ребус не сомневался, что у лондонской полиции и Скотленд-Ярда достаточно полномочий, но на всякий случай добавил:

– Это касается дела Оборотня и может стать неплохой зацепкой.

Ему велели назвать номер, который было необходимо проверить, и попросили перезвонить через полчаса.

Он сел за столик и принялся за пиво. Забавно, он еще не выпил и половины пинты, а пиво, похоже, уже ударило в голову. Кто-то оставил на столике мятый, замусоленный номер «Стандард». Ребус попытался сосредоточиться на спортивном обзоре и даже начал решать кроссворд. Потом он перезвонил, и его соединили с кем-то, кого он не знал, а потом еще с кем-то, кого он тоже не знал. В пивную вкатилась шумная орава парней, по виду строительных рабочих. Один из них включил музыкальный автомат, и стены пивной разом содрогнулись от оглушительных аккордов «Рожденного быть свободным» группы «Степпенвульф», но ребята убеждали несговорчивого бармена «еще немного наддать».

– Если вы минутку подождете, инспектор Ребус… С вами хочет переговорить старший инспектор Лейн.

– О, боже, но я… – Слишком поздно, в трубке воцарилась тишина. Ребус отодвинул трубку от лица и скривил лицо в мученическую гримасу.

Потом трубку взял сам Говард Лейн. Ребус заткнул ухо пальцем, прижав другое ухо к трубке.

– А, инспектор Ребус, я хотел сказать вам пару слов. Вас не так-то просто поймать. По поводу вчерашнего инцидента с прессой… – голос Лейна был бесстрастен. – …Вы что, не понимаете, что оказались на волоске от официального выговора? Еще одна выходка в этом роде – и я сам, лично прослежу, чтобы вас отправили домой, в Шотландию, в багажном отделении автобуса «Национальный экспресс»! Вам все ясно?

Ребус внимательно слушал, не говоря ни слова. Ему казалось, что он слышит сдавленный смех Кэт Фаррадэй, сидящей в кабинете Лейна.

– Я спрашиваю: вам все ясно?

– Да, сэр.

– Хорошо. – Шорох бумаги. – Так… вам понадобился некий адрес, так?

– Да, сэр.

– И он может стать зацепкой?

– Да, сэр. – Ребус внезапно засомневался, стоит ли заваривать эту кашу. Дай бог, чтобы игра стоила свеч. Если выяснится, что он в личных целях использовал полномочия лондонской полиции, он в одночасье окажется без работы, с перспективами такими же радужными, как у чистильщика сапог на нудистском пляже.

Но Лейн все же дал ему адрес и даже добавил фамилию Кенни.

– Уоткис, – сказал он, – его адрес: многоэтажный дом Педро-Тауэр, Черчилл-Эстейт. Я думаю, это где-то в Хакни[22].

– Спасибо, сэр, – сказал Ребус.

– Да, кстати, – спохватился Лейн, – вы слушаете, инспектор Ребус?

– Да, сэр?

– Судя по тому, что мне говорили об этом квартале, вам потребуется охрана, если надумаете ехать туда. Понятно?

– Что, неспокойно там, да, сэр?

– «Неспокойно» – это еще мягко сказано, сынок. Мы там тренируем наших десантников. Там просто настоящий Бейрут.

– Спасибо за совет, сэр. – Ребус хотел добавить, что когда-то и сам служил в Специальном военно-воздушном полку и потому сильно сомневается, что столкнется в Педро-Тауэр с трудностями, каких ему не доводилось испытывать на базе СВВП в Херефорде. И здесь и там надо держать ухо востро. Ребята-строители играли в пул[23], громко переговариваясь на кокни с примесью ирландского акцента. Песня «Рожденный быть свободным» умолкла. Ребус допил свою пинту и заказал еще.

Кенни Уоткис. Значит, существует связь, и весьма ощутимая, между Томми Уоткисом и приятелем Саманты. Как такое могло произойти в городе с населением в десять миллионов душ? Ребус вдруг почувствовал, как его охватывает приступ клаустрофобии. Словно рот ему завязали шарфом, а на голову нахлобучили шерстяной мешок.

– Я бы на твоем месте поостерегся, приятель, – сказал ему бармен, когда Ребус протянул руку за второй пинтой, – как бы эта штука тебя не прикончила.

– Если я сам ее раньше не прикончу, – парировал Ребус и поднял кружку к губам, подмигивая бармену.

Водитель такси наотрез отказался везти его в Черчилл-Эстейт:

– Я вас высажу в двух кварталах оттуда и покажу, как дойти, но сам ни за что туда не поеду.

– Идет, – сказал Ребус.

Итак, он доехал на такси до того места, где его высадил водитель, и прошел пешком оставшийся путь. Все выглядело не так уж плохо. На окраинах Эдинбурга он видал кварталы и похуже. Здания из серого бетона, осколки битого стекла под ногами, заколоченные окна и стены, исписанные названиями местных банд. Видимо, банда «Джиз» была здесь самой влиятельной. Но встречались названия настолько причудливые, что Ребус не мог разобрать ни слова. Какие-то ребята катались на скейтбордах на площадке, сконструированной из ящиков, досок и кирпичей. Поистине, голь на выдумки хитра. Ребус остановился на минутку посмотреть на них: судя по всему, эти ребята – настоящие профи.

Ребус подошел к району жилой застройки, состоявшему из четырех многоэтажек. Он искал какой-нибудь опознавательный знак, как вдруг что-то шмякнулось позади него на тротуар. Он опустил глаза. Это был сэндвич, по виду сэндвич с салями. Он поднял голову, окидывая взглядом этажи дома, и как раз вовремя, потому что сверху прямо на него летел какой-то огромный черный предмет.

– Господи! – Он едва успел вскочить в вестибюль, как на тротуар с грохотом обрушился телевизор, разметав осколки стекла, пластмассы и металла. Мальчишки на площадке заревели от восторга. Ребус осторожно высунулся из подъезда и поднял голову: никого. Он тихонько присвистнул. Он был поражен и немного испуган. Несмотря на оглушительный грохот, никто не проявил ни тени любопытства.

Интересно, какая телепередача могла так разозлить кого-то, что он выкинул из окна свой телик?

– Каждый из нас в душе критик, – пробурчал Ребус себе под нос. И добавил: – ПТНФ.

Он услышал, как открылись двери лифта. На площадку вышла молодая женщина: грязные волосы, выкрашенные в соломенный цвет, золотая сережка-«гвоздик» в носу и еще по три – в каждом ухе, на горле татуировка в виде паутины. Она толкала впереди себя детскую складную коляску. Выйди она на минуту раньше, и на ее голову свалился бы телевизор.