Читать книгу "Марианна в огненном венке. Книга 1 - Жюльетта Бенцони"

Добыча ирландца, безусловно, не принадлежала к сливкам международного мореходства. Два генуэзца, мальтиец, грек, албанец и два грузина, которых Крэг тайком переманил из экипажа его друга Мамулии. Но выглядели они крепкими, и взыскательный глаз Язона остался удовлетворенным.

— Наконец-то вы! — пробормотал Крэг вместо приветствия. — Мы уже начали терять терпение… и надежду.

— Я понимаю, — сухо подтвердил Язон. — Несколько часов без питья — это долго! Где вы были, мистер О'Флаерти? Вы нашли еще открытое кабаре?

— В укрытии, да еще в святом месте, — проворчал ирландец, показывая на смутные очертания монастыря Вертящихся Дервишей, который просматривался более светлым пятном на фоне черной массы мечети. — Вы, может быть, не заметили, но ветер такой, что может выворотить и дуб с корнями… На берегу еле удерживаешься на ногах.

— А лодка у вас есть?

— Да. Она тоже в укрытии… там, на берегу, в той рыбацкой хижине, которую вы, возможно, видите. Теперь, если я могу позволить себе дать совет, надо действовать, если мы не хотим осуществить наш абордаж при ясном свете. Скоро уже утро…

— За дело! Доставайте лодку!..

В то время как люди побежали к хижине, Язон живо повернулся к Жоливалю и в своей обычной манере, резкой и пылкой, которая так притягивала к нему сердца, схватил обе его руки и крепко сжал.

— Здесь мы и расстанемся. Прощайте, друг мой!

Позаботьтесь о ней! Я еще раз доверяю ее вам.

— Я только это и делаю, — пробурчал Жоливаль, стараясь унять неприятное ощущение от надвигающейся развязки. — Лучше позаботьтесь о себе! Война — не место отдыха.

— Не беспокойтесь! Я неуязвим. Присмотрите также за малышом. Любовь матери к нему только возникла и еще такая хрупкая, как мне кажется. А я долго не смогу им заняться.

Руки корсара были теплые, сильные и уверенные.

Виконт вернул ему дружеское пожатие, с легкими угрызениями совести, однако. Теперь он начал жалеть, перед лицом этого славного малого, готового даже стать отцом чужого сына, что не сказал ему всю правду. Конечно, он обещал князю Коррадо не раскрывать его подлинное лицо, но сейчас он ругал себя за это, потому что, по всей видимости, Язон надеется, что Марианна ступит на американскую землю вместе с маленьким Себастьяно. И он, возможно, даже не представляет себе, что может быть иначе…

Пока люди Крэга спускали лодку, длинный каяк, прочный и удобный, который должен был лететь по воде, виконт решился…

— Есть еще кое-что… касающееся рождения ребенка, о чем я хотел бы вам сказать! Кое — что, о чем я не решался поставить вас в известность, потому что не имел на это права, но в эту минуту…

— Что же в этой минуте особого, чтобы вы решились раскрыть тайну, не принадлежащую вам и которую я, может быть, уже знаю?

— Которую вы…

Корсар рассмеялся. Его большая рука сильно и успокаивающе похлопала по плечу Жоливаля.

— Возможно, я не такой уж слабоумный, как вы и Марианна себе представляли, друг мой! И пусть ваша совесть будет спокойна. Вы ничего не раскрыли, потому что ничего не сказали. Кроме того, у меня нет ни малейшего намерения заставить принять мое имя юного Сант'Анна.

Ну а теперь прощайте!..

Внезапно Язон привлек Жоливаля к себе и расцеловал в обе щеки.

— Передайте ей эти два поцелуя… и повторите, что я люблю ее, — бросил он уходя.

Он направился к людям, которые с большим трудом пытались спустить лодку на воду. Похоже, море хотело выбросить дерзкое суденышко, которое собиралось оседлать его. На фоне пенящихся волн виконт мог видеть неясные фигуры копошившихся людей, и он пытался вспомнить забытые молитвы.

Но внезапно раздался победный возглас, и Жоливаль больше ничего не видел.

— Все же удалось! — крикнул по-итальянски удаляющийся голос. — Но это настоящая дьявольская ночь!

Оставшись в одиночестве на берегу, Жоливаль вздрогнул. Дьявольская ночь?.. Может быть! Каяк исчез, словно громадная черная пасть моря подобно пасти некоего демонического чудовища внезапно поглотила его. Больше не слышно было ничего, кроме яростного шума прибоя и завывания ветра. Цел ли еще отважный челн?

Неспособный освободиться от сковывающего его страха, Жоливаль машинально поднял воротник плаща и ушел к трем платанам, к которым были привязаны доставившие их из Бебека лошади. Ему не хотелось возвращаться. Зачем, собственно? Марианна засыплет его вопросами, на которые он не в состоянии будет ответить, раз он сам не знает, не поглотила ли в эту минуту морская пучина каяк…

Между порывами ветра он услышал, как пробило пять часов на какой-то колокольне в Пере, и это натолкнуло его на одну мысль. Посольство Франции близко, и в часовне этого древнего францисканского монастыря сохранилась колокольня, правда, в плохом состоянии, но оттуда открывался вид на Босфор и Золотой Рог. Когда наступит день, он сможет сверху увидеть, что случилось с «Волшебницей»и, может быть, с дерзкой бандой, которая собралась ее похитить.

Оставив свою кавалерию привязанной к платанам, чтобы стук копыт не потревожил весь квартал, неукоснительно пустынный в этот предутренний час, Жоливаль направился к французскому посольству. Трудным оказалось только разбудить привратника, других препятствий не было. Добряк привратник с почтением встретил постоянного партнера в шахматы его превосходительства посла.

И хотя его уже давно не видели, господин виконт де Жоливаль был принят в соответствии с его рангом. Зато гораздо большего труда стоило добиться, чтобы не будили Латур-Мобура.

— Я задержался у постели больного друга, находящегося под угрозой смерти, — заявил он привратнику. — Все церкви еще закрыты, а я хотел бы просить Бога о милости к его бедной душе. Не будите его превосходительство: я увижусь с ним позже! А сейчас я хочу остаться в одиночестве, в часовне, и помолиться.

Эта гигантская ложь прошла, как глоток старого вина.

Жоливаль знал, с кем имеет дело. Добряк бретонец Конан, привратник посольства, по натуре склонный к состраданию, никак не мог привыкнуть к жестокости, процветавшей на земле ислама. Поэтому он был приятно удивлен, обнаружив столь возвышенное чувство у друга своего хозяина.

— Дружба — это хорошая штука, а страх перед Богом еще лучше! — заявил он назидательным тоном. — Если господин виконт позволит, я сам переберу несколько раз четки, читая молитвы за вашего друга. Последнее время часовня всегда открыта. Господин виконт может смело туда отправиться. За дверью лежат свечи. Господин виконт будет как у себя.

Большего Жоливаль не желал. Немного смущенный ореолом святости, который он видел в глазах привратника, устремленных на его голову, виконт горячо поблагодарил, подкрепил уважение добряка золотой монетой и углубился под аркады старинного монастыря, чтобы попасть в часовню.