Читать книгу "Крестовый поход - Александр Прозоров"

– Ты молодец, княже! – похвалил Семена Вожников. – Почитай, всех нас вытащил.

– Боюсь, ненадолго, – покачал головой княжич. – Ляхов на вид тысячи полторы, нас же ныне и семи сотен не наберется. Прорваться к лошадям не дадут, а пешими не уйти.

– Нас мало, но мы зубастые, так просто не возьмешь. Копья есть, щиты есть. До темноты простоим, а там видно будет. – Егор оглядел соратников, громко провозгласил: – С нам Бог и сила русская! Нет на земле такой силы, что с русским духом справиться способна!

В этот раз приветственных криков он не дождался. Повидавшие всякого ушкуйники были воинами опытными, тертыми и хорошо понимали, в какую беду попали. Однако паники и страха не было. Они мрачно разбирали копья и щиты, собирались в строй плечом к плечу, готовясь дать достойный отпор польской королевской коннице. Кто боится смерти, тот мечом и кровью себе на хлеб не зарабатывает.

Егор обнял жену, поцеловал, шепнул:

– Все будет нормально, я знаю точно. Жди и ничего не бойся, – и отправился выбирать себе место в общем ратном строю.

Елена перекрестила его в спину и с досадой пнула невольницу:

– Хватит скулить. Без тебя тошно. Скажи спасибо, жива осталась. Остальная дворня вон пропала куда-то вовсе. Ни слуху ни духу.

Но Манджуша вовсе не боялась. Она оплакивала свою жизнь, она оплакивала безумие, которое обрушилось на ее голову. В этом безумии она видела царицу, танцующую танец рабынь перед любовником из касты ремесленников, видела кшатриев, таскающих в грязи грузы, словно мерзкие неприкасаемые, видела князей, склоняющих головы перед слугами. А теперь она увидела, как ремесленник рубит и колет кшатриев, хвалит правителя и открыто целует брахманку. Такое не может быть сном, такое не может быть реальностью. Такое может причудиться только безумцу. Боги покарали ее за карму прошлого воплощения, не дав перевоплотиться снова. Они оставили ее в проклятом теле, отняв остатки разума, и теперь она обречена страдать среди крови, грязи и ужаса…

Польская конница сомкнула ряды в безопасном от луков удалении, выставив вперед ратников, одетых в самую прочную броню, а в задние ряды собрав воинов бездоспешных или просто хуже вооруженных. Холопы принесли хозяевам копья взамен сломанных или потерянных, прыснули в стороны, заиграл горн – и всадники начали разбег. Триста шагов – неспешной рысью, двести – быстрой…

Затренькали тетивы луков, обрушивая на ворога дождь стрел, слетели на всем ходу с падающих скакунов несколько латников – на чем припас стрел в колчанах, уже изрядно попользованный с утра, и кончился.

Сто шагов – ляхи перешли в галоп и с залихватским посвистом врезались в ряды ватажников, напарываясь на рогатины, разя врагов пиками, кувыркаясь из седел под смертельные удары сабель, стаптывая людей и сминая их ряды своими мертвыми телами. В считаные мгновения строй был опрокинут до задних рядов, но большая часть упавших воинов остались живы и тут же принялись резать друг друга в страшной тесноте.

Егору сзади удалось поразить копьем одного за другим троих ляхов, слишком занятых близкими противниками, но четвертый подбил копье вверх, поднырнул под него, напоролся животом на кривой кханджарли – и Вожников опять оказался в самой гуще схватки, которая под напором сотен ляхов медленно смещалась к деревьям. Он уклонился от укола в лицо, подрезал ножом слишком вытянутую руку, близкого врага ударил кулаком в лицо, дальнего – ткнул кончиком сабли под мышку. Тут вдруг масса польской конницы качнулась, стала заваливаться куда-то вправо, оседать вниз, как прихлопнутое тесто, а по ним, топча, насаживая на лэнсы, рубя длинными мечами, неудержимым стальным катком пошла одетая в белые плащи с крестами рыцарская конница.

Дело закончилось в считаные минуты. И без того расстроенный после удара в пехоту, строй польской кавалерии рассыпался, ляхи стали отворачивать, устремились в бегство, бросая оружие, шлемы и доспехи, за ними мчались крестоносцы, а новгородцы, добив последних, увязших в тесной схватке врагов, наконец-то смогли перевести дух.

– Эти-то откуда? – скинув шлем, тяжело поинтересовался Угрюм. – Они за нас или против?

– Так вроде погнали схизматиков-то? – весело ответил ему кто-то из боярских детей.

– Сперва их погнали, потом и за нами могут вернуться, – не разделил его восторга опытный ватажник. – Коли они супротив ляхов, то еще не значит, что они за нас.

– Сейчас узнаем, – вышел вперед, за пределы кровавого месива Егор.

К нему медленно подъехал крестоносец в подбитой соболями мантии, снял шлем, кивнул:

– Я сдержал свою клятву, князь Георгий. Полторы тысячи братьев из моего ордена пройдут твой ратный путь вместе с твоими полками.

– Рад видеть, барон!

– У вас плохая дозорная служба, князь, – не удержался от поучения русским союзникам Михаэль фон Штернберг. – Мы идем за вами по пятам третий день, и нас никто так и не заметил.

– Зато меня никогда не подводит мое предчувствие, барон. Я знал, что твой полк появится в самый нужный момент.

– Да, неожиданно ударить во фланг всегда полезнее, чем встречать конницу в строю, – польщенно кивнул крестоносец. – Полагаю, у несчастного Ягайло никаких сил больше не осталось. Чтобы оборонить Краков, ему придется выставить на стены портных и кухарок.

– Посмотрим, – сказал Егор. – До Кракова осталось полдня пути, сегодня будем там.

– Тогда нагоняйте нас, князь. – Барон фон Штернберг пустил своего коня шагом. – Не стоит отпускать польских трусишек слишком далеко. Как бы они чего напоследок не затеяли.

Увы, ворваться в город на плечах отступающих ляхов крестоносцам не удалось, хотя слободское население они все-таки застали врасплох и успели от души пограбить, прежде чем к Кракову подтянулись первые боярские сотни во главе с княжичем Семеном Кубенским.

Ватажники простояли на месте кровавой схватки три дня, хороня убитых, поминая их и разбираясь с припасами в изрядно разоренном обозе. Взять в нем поляки ничего не смогли, не успели. Но попортили сильно, изрубив княжеский возок, изгадив одежду в повозках, порезав часть мешков с зерном и крупой. Хорошо хоть порох уцелел да пушки им не по зубам оказались. Чтобы испортить кованый стальной ствол, хоть немного в артиллерии соображать нужно.

К польской столице обоз подошел уже с ополченцами, подтянувшимися из окрестных деревень, которыми отныне владели новые боярские дети, а в храмах служили новые священники. А за те три дня, что князь Заозерский простоял у города, новгородцев собралось уже никак не менее пяти тысяч.

Краков Егору решительно не понравился. Был он городом очень большим и богатым, никак не меньше Пскова. Однако стены его окружали кирпичные и довольно толстые. Причем со стороны реки укрепления возвышались прямо от земли. В других местах вал, если таковой и был, тоже скрывала кирпичная кладка, каждые из пяти ворот представляли собой отдельную крепость с внутренним двором и гарнизоном, а склоны холма монументального Вавельского замка ступень за ступенью были одеты камнем, больше всего напоминая бастионы, а не обычные земляные террасы. Мало того, стены укреплений отстояли от края каменных террас шагов на тридцать. Запаришься подкапываться.