Читать книгу "Час волка - Андрей Дышев"

Наконец я увидел его. «Турок» лежал на склоне, головой вниз, раскинув руки и ноги в стороны. Тело его было наполовину присыпано шлаковым песком и мелкими камнями. Длинный подол камзола, изорванный колючими кустами, напоминал тростниковую набедренную повязку.

«Турок» был мертв. Я стащил его вниз и положил на большой плоский камень у самой воды. Похоже, что при падении он поломал себе все, что можно было поломать, в том числе и основание черепа. Шея его оказалась вывернутой так, что бородатое лицо было повернуто к небу, в то время как тело лежало животом вниз.

Преодолевая отвращение, я склонился над трупом и посветил огнем зажигалки. Полуприкрытые, присыпанные песком глаза смотрели на меня. Правый край длинных усов свесился к подбородку. «У вас ус отклеился», – мысленно сказал я покойнику и двумя пальцами потянул за жесткую щетинку, похожую на кисточку. Верхняя губа мертвеца издала чавкающий звук, легко расставаясь с усами. Я кинул их в воду и смелее схватился за бороду. Борода отрывалась хуже, медицинский клей «БФ» сопротивлялся. Если бы он был жив, подумал я, ему было бы больно.

Несколько секунд – и борода осталась в моих пальцах. От нее исходил тяжелый запах табака. Я брезгливо швырнул ее под камень. Лицо «турка» медленно превращалось в лицо…

Я схватил покойника за волосы, сжал в кулаке жесткую синтетику парика и сорвал «скальп» с головы мертвеца. Окунул парик в воду, провел им, как мочалкой, по безжизненному лицу и, не веря своим глазам, увидел, как легко сошли и темный загар, и глубокие морщины, и тяжелые надбровные дуги.

«Турок» превратился в Виктора.

Глава 26

Я вскочил, отошел на шаг от трупа инструктора, испытывая непреодолимое желание отмыться. Мысли путались, я никак не мог увязать все последние события, после которых я забыл о спокойном сне, с гибелью своего соседа. Завершение логической цепочки выглядело настолько нелепо, словно я встретил диковинное животное с хвостом и телом змеи, но с головой коровы.

История с Лембитом закончена, думал я, все еще пятясь назад. Надо сообщить милиции об этом несчастном случае. У меня голова не соображает, как все расставить по своим местам. Я умываю руки. Все надоело! Пусть разбирается милиция…

Меня кто-то окликнул, и я едва не получил разрыв сердца. Стремительно повернувшись, я посмотрел влево, вправо и не сразу заметил белое пятно на темном фоне стены обрыва.

– Кирилл, это я, – раздался жалобный голос Инги.

Белое пятно приближалось. Я слышал, как шуршит галька под ногами.

– Ты откуда здесь?! – зло выкрикнул я, хотя не было никаких причин грубо разговаривать с девушкой.

– Я видела, как ты побежал… Я искала тебя…

Инга приблизилась, взяла меня за руку. Ее лицо в свете луны казалось мертвенно-бледным.

– Что тебе надо? – недовольным голосом спросил я, все еще не в силах совладать с учащенным дыханием и бешеным ритмом сердца.

– Я испугалась за тебя, – произнесла она, пытливо заглядывая мне в глаза. – Посмотри, что с моим платьем!

– Ничего особенного. Рваное и мокрое платье. Так и должно быть, тебя же изнасиловали.

В темноте ей было проще разговаривать со мной. Я чувствовал ее дыхание на своем лице. Значит, она смотрела мне в глаза.

– Он… сам? – нерешительно произнесла Инга.

– Да!

– Приехала милиция.

– Я знаю. Что еще?

– Ничего. Я узнала все, что хотела.

Нет, не все, мстительно подумал я. Сейчас я скажу тебе, чей труп лежит у воды, тогда посмотрим, как вытянется твое лицо.

Это был момент истины. Если Инга была замешана в делах Виктора, то известие о его гибели она не смогла бы воспринять спокойно, каким бы актерским даром ни обладала.

Я взял ее за руку и потянул к воде.

– Пойдем, – сказал я.

– Зачем?

– Посмотришь.

– Не хочу, – ответила она и выдернула руку. – Уже насмотрелась.

Кажется, не ее, а мое лицо стало вытягиваться.

– Ты знаешь, кто это? – недоверчиво спросил я.

– Знаю, – ответила Инга. – Виктор.

Вот это номер! Один–ноль в ее пользу.

– Пошли отсюда! – попросила Инга. – Не то меня стошнит.

– Постой! – крикнул я и тряхнул девушку за плечи. – Откуда ты знаешь, что это Виктор?

– Да я его сама отводила в гримерную!

– Зачем?

– Он попросил у Браза разрешения участвовать в массовке, и тот ему разрешил.

– А почему ты не рассказала мне об этом?

– Я многого еще не рассказала тебе, – вызывающе ответила Инга и отвернулась. – Не хватай меня за плечи, больно.

Я ввел в дело тяжелую артиллерию и дал первый залп:

– Виктор толкнул Лебединскую под колеса? Да?

– Ну пусти же! – поморщилась Инга, отрывая мою руку от своего локтя.

– Отвечай! Он толкнул?

– Нет, – глухим голосом ответила Инга. – Не он. Ее вообще никто не толкал.

– Та-ак! – всплеснул я руками, и кольчуга на плечах захрустела звеньями. – Прекрасно! Как же она, интересно, попала под колеса?

– Я ее сбила. Нечаянно.

– А высокий, темноволосый…

– Не было там ни высокого, ни темноволосого. Был только Виктор.

Инга помолчала, повернулась и медленно пошла по берегу. Я пошел за ней след в след и, чтобы не создавать лишнего скрежета, старался идти в ногу.

– Зря ты затеял эту игру с подменой инструктора, – продолжала она негромким голосом. – Виктор, когда я первый раз с ним встретилась, вцепился в меня как собственник и без всякого стыда стал требовать общей постели. Я в шутку отвечала, что у нас непременно будет большая и страстная любовь, только я сначала должна научиться водить машину… Мы бы расстались с ним мирно и тихо, если бы не влез ты.

Я в ответ скрипнул зубами, подобрал несколько круглых камешков и стал на ходу жонглировать ими.

– Ты даже не представляешь, как он меня приревновал к тебе! Это было что-то ужасное! После того как мы с тобой откатались первый раз, он встретил меня и устроил прямо-таки семейную сцену: «Ты спала с ним! Ты мне изменила!»

– А ты ему не сказала, чтобы он заткнул свой рот и на полусогнутых убежал к жене? – поинтересовался я.

– В тот страшный день я выехала в Вишневый проезд и вдруг увидела его. Он махнул мне рукой, я выжала сцепление, притормозила у края тротуара, но переключать рычаг в нейтральное положение не стала. Держала ногу на сцеплении и разговаривала с ним через опущенное стекло. Он рассердился, увидев, что я веду машину одна, а я еще соврала, что ты сам разрешил мне часик покататься…