Читать книгу "Безымянные боги - Иван Жеребилов"

грабёж, а этот вывернулся, правда, чуть с жизнью не расстался, получив отравленным кинжалом, но справился. Большой надёжи на него, конечно, нет, но это лучше, чем ничего. Глядишь, отвлечёт кого требуется, пока умные да опытные дело делают.

Вторая весть уже седмицу назад нагнала его в пути. Радим изловчился послание передать. Писал, что весь их десяток в поруб посадили в Хорони. Желёзом калёным, конечно, не пытают, но словом выпытывают, по какой-такой надобности из самой Вежи пешим ходом дошли. Никто ничего, не рассказывает, понятное дело, потому, как, кроме самого Радима и девки Цветавы никто ничего и не ведает — дозор как дозор, нередко такое бывает, что следопыты до соседней крепости доходят. Кстати, девку Радим потерял, пока по горам ходил, о том винился в письме. Писал, что послали её колдунов выслеживать с ещё одним отроком, да оба так и запропали. Жаль, если пропала, смышлёная была и ловкая. В самом письме Твёрда насторожило то, что Радим побоялся Цветаву по имени называть, а упорно именовал просто «отроком». Значит, не доверял уже и верным людям в самой крепости, хоть волхв и был уверен, что среди них предателя нет. Но Радиму оттуда виднее.

Были и другие донесения, и из южных крепостей, и из закатных, и из небольших застав, и из княжеских дружин. Везде у волхва трудились верные люди, и почти везде с тревогой писали они о зреющей измене. О тихих разговорах за закрытыми дверями, о золоте чужеземной чеканки, о странных и гнусных гостях, коих привечали иные правители, а то и волхвы.

Чем больше Твёрд читал, тем больше мрачнел. Нежели он опоздал, и тьма уже поползла по всему Великосветью? Не может быть! Столько лет он ставил врагу палки в колёса, столько лет уворачивался от ядовитых жал собратьев, говоря Государю правду, хранил рубежи, крепил силу воинства. Неужели всё было зря? Неужели Государь сейчас его призвал, лишь для того, чтобы, выслушав весть об измене, заковать в цепи или того паче — голову с плеч снести? За себя старый волхв не боялся, но что станет с людьми, с богатырями-чудью, коих он взращивал с заботой и тревогой, будто редких заморских птиц, со всем Великосветьем? Неужели конец всему?

Мысли приходили — одна черней другой, но он усилием отогнал их прочь, заставил себя вначале написать ответы на все депеши, в том числе и десятнику Витомиру. Цветаву намеренно нигде не помянул, сама всё знает. Ежели не сгинула девка, так разберётся, а коль покой нашла, прими её светлые боги! Затем спустился к голубятне и лично отправил каждое послание. Плохо, конечно, что всё так разом, наверняка возле дома уже соглядатай крутится, да ничего не попишешь. Пусть ещё попробуют перехватить всех! У некоторых письма обманные, да и остальные записаны тайной вязью, кою никто кроме верных людей, не уразумеет.

Только после того, как разобрался с посланиями, смыл с себя грязь, с сожалением припоминая баню в Веже. Здесь на такую роскошь можно и не рассчитывать, разве что где-нибудь в деревне, а посреди города никто тебе дымить не позволит. Можно, конечно, сходить в общие бани, что на горячих источниках поставлены, но что это за пар такой, который не мёдом и травами пахнет, а яйцами тухлыми? Говорят, конечно, полезно, но Твёрду каждый раз как там оказывался, чудилось, что вот-вот нечисть из углов полезет.

Когда ужинал, в общем-то, просто — жаренное мясо, хлеб, овощи и травяной чай, вина он за столом не терпел, заявились первые гости. Подручный проскользнул в комнату ужом, зная, как не любит Твёрд, когда его отвлекают от еды, и шепнул, что явился сам волхв Завид, что за последние два десятка лет сумел подобрать под себя почти всех местных волхвов и при государе крепко устроиться.

Вражды с Завидом у Твёрда никогда не было, но особой приязни они друг к другу не питали, и не раз до правителя Вежи доходили слухи о том, что старый Завид твердит государю, что, мол, тем, кто на границе сидит, даже посреди Богорада нечисть мерещится. Правда, в глаза подобное говорить не решался, хоть был и старше, и опытнее.

Твёрд приказал принести блюдо дорогому гостю и вина из подвала, где оно хранилось специально для гостей.

Главный волхв города поприветствовал собрата пусть и без особого радушия, но и не холодно, согласился разделить трапезу и, пригубив вино, до коего был большим охотником, довольно прищурился.

— Геритское? — спросил он, разглядывая чеканку на кубке.

— Тридцатилетней выдержки, — кивнул Твёрд. — Каждая капля солнцем напитана.

— Так и есть, — улыбнулся Завид. — Вот, скажи, как ты умудряешься такое вино выбирать? Сам же ни капли не пробуешь.

— Сердцем чую, — без улыбки ответил Твёрд. — Рад, что вино моё тебе по нраву. Прикажешь, так принесут ещё.

— Хватит мне, — покачал головой старый волхв. — Не хватало ещё захмелеть. Не в тех мы с тобой годах, чтобы допьяна пить.

— Твоя правда. Тогда скажи, с чем пришёл ко мне? Неужто прогневил тебя чем-то?

— А что же поводы нужны, чтобы давних знакомцев проведывать? — вскинул брови старик. — мы с тобой давненько уже плечом к плечу подле Государя стоим, покой его охраняем.

— И это верно.

— Только послушай меня, не гневись. Не нужен Государю сейчас твой совет. И место твоё не здесь. Не любишь ведь ты стольный Богорад. Тебе бы всё по землянкам хорониться, да нечисти головы рубить. Вот и отправляйся туда, где нужен больше всего.

— Всё ладно говоришь, Завид, — спокойно ответил Твёрд, хотя в груди так и клокотало т гнева. — Да только не своей волей я здесь. Государь призвал. Как отпустит, так сразу в Вежу поеду, и ещё долгие годы ты меня не увидишь.

— А может и не ждать слова государева? Никто тебя не покарает, слово даю.

— Слово твоё крепкое,