Читать книгу "Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой - Александр Рыклин"

что «семья» будет вас поддерживать?

МБХ: Ну, в отношении «семьи», как некоего сложившегося клана, у меня таких ощущений не было. Я себе прекрасно представлял, кто такой Рома Абрамович, и в меньшей степени понимал про Валентина Юмашева, но я на него никогда и не рассчитывал особо.

Но вы назвали Волошина и Касьянова – это отчасти тоже «семья», уж Волошин-то точно…

МБХ: Ну, если так вот говорить: в стране только два клана были на тот момент – «семья» и «силовики». Но это все же такая черно-белая картинка… Там все сложнее было. Я же вам сказал, что не про всех могу говорить <…> Так вот часть «семьи» и часть «либералов» – в том числе, между прочим, Кудрин с Грефом – очевидно, разжигали опасения Путина в мой адрес, а другая часть считала такой сценарий избыточным. Хотя, признаться, и про Кудрина с Грефом я не убежден, что они хотели, чтобы я именно сел, а ЮКОС был разгромлен до основания.

А в чем был интерес Кудрина с Грефом в этой истории, почему они играли против вас?

МБХ: Потому что Кудрин и поддерживающий его Греф полагали, что те проблемы, с которыми они сталкиваются в Государственной Думе, это проблемы не их непрофессионализма, их неумения объяснить людям, чего и как правительство хочет добиться. Они были твердо уверены, что все дело в политических технологиях. Дескать, Ходорковский заносит в Госдуму чемоданы денег, чтобы вставлять им палки в колеса. Знаете, я всегда стараюсь выражаться аккуратно, но в данном конкретном случае могу сказать совершенно прямо: для того чтобы Кудрина посадить в лужу, никаких чемоданов мне не требовалось.

А были ли для вас какие-то сюрпризы во всей этой многолетней эпопее? Я имею в виду поведение людей… Чья-то поддержка явилась для вас неожиданностью? Или наоборот – стремление закопать вас поглубже.

МБХ: Конечно! Кстати, то, что Леонид Кудрин выступает на стороне могильщиков ЮКОСА, мы с удивлением обнаружили только в процессе. Очень неприятно было это выяснить. А вот поддержка Чубайса, который нашел все же в себе смелость, меня, конечно, обрадовала. Тем более на фоне жалкой позиции РСПП в целом. И Греф однажды пришел в суд (понятно, что он испросил высочайшего дозволения) и говорил там честно, врать не стал, то есть фактически выступил на моей стороне. То же самое могу сказать и о выступлении в суде Христенко <…> Мы точно знаем, что, например, Собянин – при всех наших непростых отношениях – топить ЮКОС и лично меня категорически отказался.

Но кто меня поразил, что называется, в самое сердце – я до сегодняшнего дня вспоминаю – это бывший генеральный директор «Апатита» Поздняков. Если у меня было в жизни в течение этих 10 лет несколько ситуаций, от которых комок в горле стоял, так вот это одна из них. Я ведь Позднякова – генерального директора, орденоносца и так далее – уволил из «Апатита». Потому что считал, что он не годится на этом этапе. И понятно, что его отношение ко мне в связи с этим было ну как бы далеким от доброго. И когда во время заседания суда прокурор Шохин задает ему вопрос, в котором уже фактически содержится ответ: «Ну вот эти комсомольцы пришли, и что они особенного такого сделали? Вы же наверняка тоже смогли бы вытащить предприятие из провала, в котором оно находилось, и разрешить все проблемы?», я смотрю на Позднякова и жду, что он скажет, мол, конечно, я бы решил, а они вообще всё просрали. И вдруг это 70-летний дядька, ему было уже даже за 70, говорит: «Вы знаете, они смогли вытащить предприятие из провала, а я не смог бы». Я, когда это услышал, просто охренел. Это была замечательная история.

А реакцию политиков на разгром ЮКОСа вы как оцениваете?

МБХ: Вот политики у меня особо в голове не отложились. Немцов – понятно, что поддержал. Он вообще к тому времени уже был в большей степени товарищем, чем кто бы то ни было другой из этой политической среды, а так… А на кого мне особо внимание-то было обращать? На Явлинского? Ну, Григорий Алексеевич, что называется, отработал по нижней границе. Совсем, конечно, смолчать не мог, но свою вовлеченность в проблему как смог минимизировал <…> А что там говорили Зюганов с Жириновским, мне вообще было неинтересно. А кто еще?

А вы следили за тем, что происходит в окружении Путина в связи с делом ЮКОСа?

МБХ: Конечно! С огромным интересом. Там же ситуация менялась постоянно. Понятно, что на начальном этапе тот же Сечин, например, как шакал, вился вокруг сладкой темы, но абсолютно не был уверен в том, что ему достанется хотя бы кусок от этого мамонта. Изначально-то все выстраивалось под Газпром, под Миллера. Но как только Газпром отпал из-за рисков, Игорь Иванович немедленно бросился в бой, и тогда они вместе с Виктором Петровичем Ивановым очень быстро подмяли под себя всю тему – инструктировали судей во время первого суда, финансово «подогревали» следствие и т. д. Но, как ни странно, далеко не все силовики опрометью бросились нас громить. Аккуратно дистанцировались Золотов с Патрушевым. Во время подготовки ко второму суду вполне адекватно повел себя Бастрыкин – сначала его бригада три месяца выясняла всю подноготную, реальное положение дел, а по итогам Бастрыкин не подписал ни одной бумажки по нашему делу. Дескать, поступайте как знаете, но меня здесь нет. А Чайка наоборот – топил нас всеми силами. Когда министр Геншер вел переговоры по поводу моего освобождения, Чайка прикладывал неимоверные усилия, чтобы не дать этому сценарию реализоваться.

Михаил Борисович, общеизвестно, что вы не являетесь бенефициаром всех имущественных исков к РФ, но наверняка вы в курсе происходящего. Я правильно понимаю, что в этой истории мотив мести не так уж существенен? Снаружи это выглядит в большей степени как некая попытка обеспечить торжество справедливости. Как вам кажется, как далеко готовы зайти акционеры?

МБХ: Я думаю, что та задача, которая стоит перед акционерами, – это, конечно, не получить 60, 50 или какое-то другое количество миллиардов. Эта задача, понятно, в рамках нынешнего режима нерешаема. Да и не факт, что Леонид Борисович был бы сильно счастлив получить такую огромную сумму, потому что дальше пришлось бы думать, что с этими деньгами делать. Но данный процесс имеет первейшее значение как наглядная юридическая демонстрация неправовых действий российского государства, которые признаны таковыми международным правосудием. То есть ЮКОС был отжат по беспределу, в обход права, и