Читать книгу "Честь и лукавство - Эмилия Остен"

Я была уверена, что Розмари именно так представляет свое будущее счастье. Почему же я так самолюбива, ведь мне прививались те же понятия о добре, зле, любви и ненависти, что и ей?

Все эти вопросы раздражали меня, и визит миссис Бертон никак не улучшил моего настроения. Она уже знала откуда-то о поражении Аннабеллы и спешила позлорадствовать. Меня даже насмешило удивленное сочувствие, с которым Кэтрин отзывалась о бедной мисс Гринхауз:

– О чем же она думала? Неужели Аннабелла могла вообразить, что нравится герцогу, когда все прекрасно видели, как он страдает из-за моей несвободы? Надеюсь, впредь она не будет столь самонадеянна!

Мне совершенно не хотелось говорить на эту тему с кем бы то ни было. Я извинилась перед Кэтрин, сославшись на головную боль, и заперлась в своей спальне.

Глава 24

Вечером мне принесли долгожданное письмо, долженствующее помочь мне ликвидировать пробелы в знаниях и выбрать правильный путь. Я заперлась в спальне и, удобно устроившись в кресле, приступила к чтению. Письмо оказалось довольно большим и содержало следующее:

«Фее Эмме из замка Эммерли.

Признаться, я погорячился, когда сказал, что изложить на бумаге чувства проще, чем высказать их вслух. Быть последовательным, беспристрастным и в то же время произвести на вас самое выгодное впечатление кажется мне нелегкой задачей. Но все же я попробую и поэтому начну с вопросов второстепенных, чтобы вы подошли к прочтению главной части, не мучаясь определенными вопросами.

Итак, что касается моей помолвки. Сразу скажу, что не могу открыть вам слишком много, ибо вынужден хранить чужую тайну. Я дал слово жениться на девушке, в которую не влюблен и которая не питает ко мне никаких чувств. Произошло нечто, связавшее нас, и я вынужден был обручиться с нею, только повинуясь требованиям чести и благородства. Она может освободить меня от данного слова, и в этом случае я стану считать себя свободным от всяких обетов. До того я столь же несвободен, как если бы нас обвенчали в церкви, и не назову своей женой другую женщину, даже горячо любимую мною.

Ваше впечатление обо мне после всех рассказов о моих амурных приключениях вряд ли соответствует облику благородного человека, но мы уже много говорили о причудливом сплетении в моей натуре качеств повесы и джентльмена, поэтому не буду долее задерживаться на этом вопросе. К сказанному мною сейчас я больше ничего не добавлю до тех пор, пока существующее положение не переменится.

Мой флирт с мисс Гринхауз и вообще не требует серьезных объяснений. Мне было интересно играть в верного рыцаря царствующей особы, тем более что она действительно заслуживает восхищения, но мысли о женитьбе на подобной особе никогда не посещали меня. Будь я не связан словом, я выбрал бы себе в жены совсем другую женщину. Я не сомневался, что Аннабелла ищет себе жениха в моем лице, и старался избегать оставаться с ней наедине и переходить границы дружеского общения. Мое поведение нельзя назвать безупречным, но я почти никогда не позволяю себе флиртовать с юными девицами, обращая внимание лишь на замужних дам. В данном случае я не устоял и не считаю, что заслуживаю осуждения. Каждый, кто видел, как ведет себя мисс Гринхауз с сестрой и друзьями, мог заметить, что она расчетливая бессердечная особа, которая рано или поздно должна была пострадать от собственного меча. То же самое я могу сказать и о вашей приятельнице миссис Бертон. Подобные женщины несут горе своим близким, но очень трудно задеть их самих, поскольку у них нет сердца и они не способны на истинные чувства, я, конечно, не имею в виду злость и досаду.

У меня была еще одна причина поухаживать за мисс Гринхауз, которая оправдала бы меня в глазах всех остальных женщин, но одному богу известно, оправдает ли в ваших. Словом, я хотел вызвать вашу ревность, но, к сожалению, добился обратного эффекта – вы только смеялись и совсем не думали ревновать.

Теперь, пожалуй, перейду к главному, к тому, что вот уже полгода занимает мои мысли (а для меня это немалый срок, слово джентльмена). То есть к тому, как изменилось все вокруг меня после того, как я познакомился с вами. Я хотел зачеркнуть высокопарную фразу, но потом решил немного развлечь вас. Вам, с вашей наблюдательностью и склонностью находить во всем повод для насмешек, мое письмо наверняка доставит немалое удовольствие. Прошу вас только помнить, что я писал его в сильнейшем волнении и совершенно серьезно, за исключением небольших отступлений наподобие вышеизложенного.

(Надо сказать, пока я находила в прочитанном мало забавного. Если бы речь шла не обо мне самой, а о ком-то другом, я не пропустила бы ни одного словесного оборота и по косточкам разобрала эту эпистолу. Сейчас же мне хотелось только установить истину.)

Наша первая встреча на берегу не прошла для меня незамеченной, но я недолго думал о красивой даме, гуляющей в столь странное время. Однако уже после следующей нашей встречи мне захотелось узнать, кто эта дама и почему ей не спится. После нашего знакомства я пришел от вас в восторг, хотя был главным образом увлечен вашим остроумием, а не теми качествами, которыми привык пленяться в женщинах. Постепенно мне стало все больше не хватать вас, но я все еще оставался слеп и думал, что меня интересует только ваша манера вести беседу. В этом убеждении я пребывал слишком долго, а когда наконец разобрался в своих чувствах, было уже поздно сопротивляться растущей склонности.

(Мне стало не по себе: я словно смотрела в зеркало, отражающее мои мысли и желания. Я не была суеверной, но такое совпадение казалось мне неслучайным. Мы словно одна душа, заключенная в двух телах, и ее попытки сложить разделенные половинки меня более не удивляли.)

Я уже окунулся в привычную светскую жизнь, привлек внимание мисс Гринхауз, и мои привычки требовали новых и новых приключений, тогда как сердце вдруг стало напоминать о том, что оно все еще не нашло свою хозяйку и пресытилось чередой квартиранток.

Желание стать вашим любовником довольно быстро превратилось в стремление к чему-то большему, но даже себе я не хотел признаваться, что это признак рождающейся любви. Я столько раз увлекался, и каждый раз знал, как это бывает со мной, когда я загорюсь и когда остыну, а когда и не загорюсь вовсе, если мои симпатии идут вразрез с голосом совести. На сей же раз я был поставлен в жесткие условия – мое сердце объединилось с моей совестью, и этот заговор не позволял мне добиваться вас наперекор уважению, которое испытывал я к вам и к вашему супругу. Я даже хотел одно время покинуть Бат и найти себе привычное развлечение, но сердцу, стойкости которого я привык доверять, оказалось мало наказать меня безответной привязанностью. Мне начало казаться, что и вы отличаете меня, и ваше сердце так же мучит вас, идя против ваших убеждений…

В результате я остался, чтобы помочь вам и себе понять друг друга, но наш живой нрав мешал нам перейти от шутливых выпадов к серьезному объяснению.

(Я ничего не приукрасила в этом послании в соответствии со своими мыслями, оно явилось настолько точным их повторением, что может утомить читателей и вызвать обвинения в провалах памяти, свойственных старикам. Конечно, я не прощу собственным внукам такого подозрения, даже окажись это правдой. Письмо же я сохранила и даже собиралась переписать его и отправить назад в виде ответа герцогу. В самом деле, зачем отвечать то же самое, если можно отправить готовый образец?)