Читать книгу "14 недель - Джессика Гаджиала"

может быть даже лучшей зацепкой. Но чтобы двигаться дальше, нам нужно начать действовать. Кензи, — сказала она, одарив меня сочувственной улыбкой. Мы с ней разделили много воскресных ужинов вместе, в основном я жаловалась на отсутствие у нее кулинарных навыков, а она огрызалась на меня, что это сексизм — ожидать, что она разбирается во всем этом девичьем дерьме. Мы нравились друг другу. — Тебе нужно заняться этим сейчас.

В каком-то смысле, даже с нервами, туго свернувшимися в моем животе, я была рада принять участие, сделать что-то, а не просто стоять в стороне и не вносить ничего в эту ситуацию.

Поэтому я двинулась вперед, собираясь сесть за парту, где Барретт освободил место, чтобы встать коленями на пол, двигаясь с ворчанием из-за слишком долгого пребывания в одном положении.

Затем он ввел мою электронную почту и попросил меня напечатать ответ на адрес, с которого накануне вечером было отправлено видео, соглашаясь на передачу, но требуя доказательств жизни и деталей освобождения Кэсси.

Затем мы стали ждать.

Это не было похоже на какой-нибудь пошлый боевик, где ответ приходит почти мгновенно. Я сидела, уставившись на него, добрых двадцать минут, пока Барретт не занервничал и не оттолкнул меня с дороги, чтобы снова приступить к работе.

Это случилось после позднего обеда, Брок убежал, настаивая, что все перестанут откусывать друг другу головы, если у них в организме будет что-то кроме кофеина. Он также вернулся с тремя дополнительными складными стульями.

Тиг усадил меня к себе на колени, ковыряясь в своей еде, которую он положил мне на колени, потому что я не могла заставить себя съесть хоть что-нибудь; его другая рука ободряюще обхватила мое бедро.

Я не могла не задаться вопросом, почему так долго. Если он отчаянно нуждался в деньгах, почему он не приклеился к своему компьютеру, ожидая ответа? Мерзкий, темный, болезненный голосок шептал, что, возможно, это потому, что он снова делает что-то ужасное с Кэсси, от чего у меня свело живот, и я всерьез задумалась о том, чтобы сбежать в туалет.

И тут в тихой комнате раздался писк.

— Мы в деле, — объявил Сойер с места, где он поставил свой стул рядом с братом за столом. — Есть фотография и инструкции, — добавил он, когда мы все встали.

Я бросилась вперед, когда они нажали на изображение, и на экране появилась фотография Кэсси, выглядевшей еще более разбитой. Это было плохо. Вся ее глазница распухла; длинная рана шла через всю щеку; на губе были глубокие фиолетовые пятна, похожие на следы зубов — как будто она или он укусил ее достаточно сильно, чтобы повредить плоть.

Мой желудок скрутило, и я порадовалась отсутствию пищи в нем, когда мой взгляд переместился на бумагу в ее руке.

— Хорошо, — сказал Сойер, обращаясь к остальным членам комнаты. — У нас есть доказательство жизни. Нам нужно заняться переводом этих денег, пока банки не закрылись.

— А как насчет планов пикапа? — спросил Тиг.

— Где-то недалеко от Ньюарка. В семь утра. Никаких копов. Обычное дерьмо, — сказал Сойер, заставив меня пристально посмотреть на его профиль.

«Обычное дерьмо».

В этом не было ничего «обычного».

Но, оглядевшись вокруг, я поняла, что это было необычно только для меня. Все остальные в комнате выглядели спокойными, собранными и понимающими. Возможно, это был первый раз, когда я действительно смогла увидеть за компьютерами и личинами, которыми я всегда знала этих людей. Я увидела, кем они были на самом деле — людьми, которые жили в очень серой зоне жизни, которые ежедневно видели то уродливое, что редко касалось нормальных людей; они все видели этого достаточно, чтобы почти ожесточиться. И все же они никогда не сдавались; они по-прежнему пытались бороться за правое дело.

— Ты не собираешься вызвать копов? — спросил Брок, пытаясь быть голосом разума. — Я верю Лойду, что он позволит нам взять на себя инициативу, насколько это возможно, учитывая, что они ничего не нашли, но этот напарник, с которым он сейчас…

Алекс хмыкнула, а Сойер изо всех сил старался не улыбнуться.

И я вспомнила, что Алекс сказала о детективе Джонсе и его выборе порно, включающем мужские игры с задницей, и комментарий про привязь почти заставил меня тоже улыбнуться.

— Мы всегда можем позвонить им, когда будем почти у места высадки, — рассуждал Тиг. — Таким образом, если что-то пойдет не так, они придут нам на помощь.

— Хорошо, теперь давайте попробуем начать действовать, — сказал Сойер, глядя на свою компьютерную команду. — Что вам нужно?

— Космос, — был очень характерный ответ Барретта.

— Разве вам не нужен мой счет… — начала я, но была встречена четырьмя взглядами, в каждом из которых было, по крайней мере, по одной поднятой брови.

— Точно, — сказала я, покачала головой и двинулась обратно к входу в офис.

Итак, мы дали им пространство, и они работали.

— Хорошо, мы на стадии нажатия кнопки, — объявила Алекс, когда время приближалось к пяти часам вечера.

— Тогда нажимайте. — Это была я, мой голос был немного грубым, немного угрюмым. Но я снова просто стояла и ничего не делала, пока эти люди творили всякое безумное дерьмо, пытаясь исправить мою ситуацию. Не то чтобы я чувствовала себя виноватой. Это была их работа. У меня не было таких навыков. Но я ненавидела чувствовать себя бесполезной. Я ненавидела ничего не делать. Для человека, ориентированного на действие, это было худшее чувство.

Тиг придвинулся ко мне сзади, прижался всем телом к моей спине, его рука скользнула по моей нижней части живота, сжимая меня, в чем я и не подозревала, что так сильно нуждаюсь.

Потому что это был катализатор.

Это было начало конца.

Я была так готова к тому, что все закончится.

Ну, это не будет «сделано» в течение долгого, долгого времени. Потому что освобождение Кас от этого психопата не означало, что я верну свою Кас. Я не бредила, и я уделяла достаточно внимания на факультативных занятиях по психологии в старшей школе, чтобы знать, что она никогда больше не будет моей прежней Кэсси. Ей нужно было остаться в больнице. А оттуда, ну, я представляла себе бесконечное количество терапии. Сначала мне нужно будет быть с ней помягче, дать ей прийти в себя. После этого мне нужно будет научиться быть одновременно мягкой и твердой, чтобы попытаться вернуть ее к жизни, вернуть ее к работе, показать ей, как снова жить, чтобы она не погрузилась в страдания. Не то чтобы кто-то винил ее, если бы она погрузилась в него. Она прошла через ад, через