Читать книгу "Субъект власти - Чингиз Абдуллаев"

— Конечно. Я привезла все, что нужно.

— Хорошо. Я постараюсь достать необходимые документы, но этопока очень сложно. А ты должна сделать все так, как я тебя просил.

— Я помню, помню. Когда мы с тобой увидимся?

— Через неделю, на Рождество. Я сниму номер в каком-нибудьотеле, чтобы мы с тобой могли провести там ночь.

— Ты останешься со мной на всю ночь? — не поверила она. —Если действительно останешься, то я поверю в чудеса.

— В Рождество чудеса иногда случаются, — загадочно улыбнулсяГейтлер и взглянул на часы. — Мне пора. Не вставай, пока я не уйду. И помни, очем я тебя просил. Никому не доверяй. Ни одному человеку. Из дома выходи толькоза продуктами. Мы еще успеем с тобой нагуляться в другом месте.

— Хорошо. Я буду ждать Рождества.

— До свидания, — он поднялся и, не оглядываясь, вышел изкафе.

Она проводила его долгим взглядом. И подумала, что доРождества еще много дней.

Россия. Москва. 19 декабря, воскресенье

Ровно без пяти минут два Ежи Курылович появился в офисеАркадия Яковлевича Холмского. Нужно отметить, что впервые за много лет Холмскийиспытывал некоторое беспокойство, поглядывая на часы. За это утро он успелнавести справки и выяснить, что никаких зарубежных спонсоров у спектакля нет.Это вызывало еще большее изумление. Какой-то неизвестный готов заплатитьневероятные деньги, чтобы провести скрытую рекламу этого спектакля. Холмскийрешил, что его разыграли. Возможно, в джаз-клубе была установлена аппаратура иих разговор засняли скрытой камерой. Такие телевизионные передачипрактиковались сразу на нескольких каналах, и самым смешным был «Розыгрыш» напервом. Холмский наводил справки, чтобы узнать, как именно его разыграли и ужесобирался позвонить Курыловичу, выдавшему себя за поляка, когда этот господинвдруг появился с чемоданом в руках и действительно принес четыреста пятьдесяттысяч долларов наличными.

Холмский впервые в жизни не знал, что ему делать. Чутьеподсказывало ему, что это очень грязная игра, правила которой ему неведомы.Интуитивно он боялся взять эти деньги, понимая, что за такими суммами могутстоять только очень серьезные люди. Но с другой стороны, деньги лежали передним. Настоящие, не фальшивые купюры, он это сразу определил. Сорок пять пачекпо сто бумажек в каждой. Сорок пять пачек по десять тысяч долларов. Взять такиеденьги было очень опасно. Отказаться — значит расписаться в собственномбезумстве. Он откашлялся, глядя на деньги.

— Должен признаться, вы меня удивили, — хрипло выговорилХолмский, — я не думал, что вы говорите серьезно. Признаюсь, я был не прав.Очевидно, это я немного схожу с ума, если не могу сразу распознать такоговажного клиента, как вы.

Курылович улыбнулся, довольный произведенным эффектом. Емунравились эти деньги. Нравилась такая крупная сумма, которую он столь небрежноположил на столик. Когда Дзевоньский и его люди привезли деньги, у Курыловичамелькнула мысль, что все можно сделать по-другому. Можно забрать деньги иисчезнуть. С такими деньгами он сумеет развернуться где-нибудь в Канаде или вСловакии. Но, глядя на лица двух охранников, с которыми приехал Дзевоньский, онпонял, что эти типы его в покое не оставят. Можно взять деньги и превратитьсвою жизнь в сущий кошмар, все время прячась от возможных преследователей. Еслиучесть, что общей недвижимости у Ежи Курыловича было не на одну сотню тысячдолларов, то получалось, что он оставлял обе свои квартиры, дачу, работу, счетав банке, машины, любовниц, жену, семью, родителей. Он подумал, что оставшиеся вПольше средства явно превышают эту сумму, и смирился с тем, что ее придетсяотдать. Правда, по дороге забрал пять пачек, справедливо полагая, что можетпозволить себе некоторую компенсацию за такую честность.

Деньги лежали перед ними, и Холмский озадаченно кусал губы.Отказаться было уже нельзя, это он начал понимать.

— Хорошо, — сказал он, — я беру ваши деньги, и мыподписываем конфиденциальное соглашение. Я обязуюсь в течение месяца размещатьскрытую рекламу вашего спектакля на радио, в телевизионных передачах, во всехосновных газетах. Будут статьи критиков, восторженные письма читателей,специальные передачи о вашем спектакле. Только, черт возьми, объясните мне,зачем это все вам нужно?

— Вы отказываетесь? — Курыловичу приятно было осознаватьсебя хозяином положения.

— Я только спрашиваю. Какой срок?

— Месяц-полтора, не больше. Об этом спектакле после Новогогода должна говорить вся Москва. Билеты должны раскупаться с рук и заранее. Вобщем, создайте нужный ажиотаж. За такие деньги, я думаю, можно скупать всеместа в зрительном зале.

— Можно, — согласился Холмский, — мы сейчас подготовимсоглашение.

Он продолжал волноваться, пока его секретарь и юристготовили соглашение. И лишь когда обговаривали заключительные условия договора,Курылович вдруг потребовал указать сумму в пятьсот тысяч, пояснив, что десятьпроцентов — его гонорар. Холмский улыбнулся. Теперь он несколько успокоился.Если посредник привычно ворует деньги и требует свои десять процентов, значит,это обычная коммерческая сделка. Ничего страшного в ней нет. Конечно, самХолмский тоже украдет, и не меньше ста тысяч долларов. Но оставшиеся тристапятьдесят будут честно пущены на рекламу. Или это очень большая сумма? Хватит итрехсот тысяч, тем более что жуликоватый поляк, кажется, готов покрыть всенедостачи. Холмский опять улыбался, этот Курылович даже не подозревает, в какуюяму сам себя загнал. Конечно, договор был подписан на пятьсот тысяч. И конечно,Холмский уже знал, кому и куда нужно позвонить, чтобы уже завтра статьи началипоявляться в газетах. Некоторых критиков достаточно накормить хорошим обедом,некоторым женщинам — послать мелкие подарки. Для телевизионного сюжетапонадобится тысяч пятьдесят, для нескольких статей еще столько же. Можносэкономить огромные деньги. Холмский вновь улыбнулся.

— Мы согласны на все ваши условия, — сказал он, протягиваяруку своем партнеру.

— Я рад, что мы пришли к взаимопониманию, — пожал ему рукуне менее радостный Курылович.

В отель он вернулся через час. Пять пачек денег были егонеслыханным гонораром, которого он не имел никогда в жизни. Курылович былсчастлив. К тому же ему позвонил Дзевоньский и сообщил, что после Нового годаони снова вызовут Ежи в Москву. Курылович заверил патрона, что готов летатьсюда еженедельно и бросить все свои дела в Варшаве.

Холмский оказался человеком дела. Уже через два дня в двухкрупных газетах появились прекрасные отзывы о состоявшемся спектакле. А наследующий день по главной программе новостей был показан целый сюжет из этогоспектакля с подробным комментарием, в котором говорилось о блестящей игреактеров и продуманной тонкой режиссуре. Рекламная кампания началась…