Читать книгу "Москва разгульная - Ирина Геннадьевна Сергиевская"

запрещалось показывать усталость, выражение лица должно быть всегда любезным, отказаться от танца считалось невежливым. Много танцевать с понравившимся кавалером также было нельзя. Танцевать без бальных перчаток считалось неприличным, подать голую руку кавалеру в танце грозило скандалом. Снимать их было можно только во время ужина. Падать, кстати, тоже было нельзя, это вызывало пересуды и осуждение, что могло вызвать невиданный скандал.

К. Кизель. После бала

Обязательным атрибутом каждой дамы на балу был веер. Мода на веера пришла в Россию из Европы в XVII веке. Изначально они использовались только в императорской семье, но потом стали популярны и среди дворянства. При помощи веера вели тайные беседы, существовал даже «язык» веера. От простого знака вроде «Молчите, нас подслушивают» до более сложных выражений:

♦ веер развернут, дама отмахивается – «я замужем»;

♦ веер закрывается – «вы мне безразличны»;

♦ веер полностью раскрыт – «ты мой кумир».

♦ подать веер собеседнику верхним концом – симпатия и любовь;

♦ подать ручкой – презрение.

Обязательным атрибутом на балу был веер

В начале XIX века даме и девушке было неприлично появляться в свете без букета цветов: его носили в руках, в волосах, прикрепляли к платью на талии или на груди. В моде были Александровские букеты – по имени русского императора. Первые буквы названий этих цветов составляют имя Александр.

♦ Anemon – анемон;

♦ Lilie – лилия;

♦ Eicheln – желуди;

♦ Xeranthenun – амарант;

♦ Accazie – акация;

♦ Nelke – гвоздика;

♦ Dreifaltigkeitsblume – веселые (анютины) глазки;

♦ Epheu – плющ;

♦ Roze – роза;

Существовал и тайный язык цветов. Например, василек означал – верность и искренность; жасмин – непорочность; маргаритка – терпение и печаль; белая роза – невинность; фиалка – скромность и дружба; астра – величие; мак – воспоминания; розовая гвоздика – брак; лавр – торжество вечного целомудрия; гиацинт – спокойствие души и т. д.

Галантный век часто называют эпохой флирта. К. Сомов. Поцелуй

На балах широко использовались мушки (от фр. mouche – муха), формы которых варьировались в зависимости от капризов моды. Был придуман специальный «язык мушек», благодаря которому кавалер мог понять, благосклонна к нему избранница или нет. Мушки, приклеенные на лице особым образом, помогали иносказательно выражать свои чувства или указывать на час условного свидания.

Разные источники содержат различную трактовку положения мушек. По одному из них, мушка-полумесяц приглашала на ночное свидание, а амур означал вечную любовь.

Мушка на лице женщины:

♦ По центру лба – знак величественности

♦ На кончике носа – готовность дать отпор.

♦ На внешней стороне левого глаза – пылкая страсть

♦ На левой щеке – галантность

♦ Под нижней губой слева – кокетливое настроение

♦ Под нижней губой по центру – таинственность

♦ Под нижней губой справа – любительница поцелуев

♦ На правой щеке – игривость.

Если на лице были две-три мушки, то интерпретация зависела от возраста и репутации женщины. Однако, считалось дурным тоном налепить на лицо слишком много мушек – такое считалось приличным только для куртизанок.

Московские балы – ярмарки невест

Балы были самым лучшим местом для знакомства потенциальных женихов и невест, и устройства личной жизни. Когда устанавливался прочный зимний путь, провинциальные помещики приезжали в столицу пристроить своих дочерей. Выезжали на дормезах – огромных закрытых каретах, эдаких сундуках на колёсах и с окнами. У Пушкина в «Евгении Онегине» Татьяна Ларина семь суток ехала в Москву как раз на такую «ярмарку невест». Остановилась она у тетки в доме на углу Большого и Малого Харитоньевских переулков.

Салтыков-Щедрин в повести «Пошехонская старина» писал, как его семья вывозила старшую дочь Надежду на московский бал. Девушка не имела хорошего приданого и в родном городе шансы на ее замужество были не велики. Поэтому на время балов семья снимала крохотный домик в Москве, где все спали вповалку и экономили на всем, потому что деньги были нужны на наряды для дочери.

Московские балы – ярмарки невест устраивали в Университетском пансионе и в частных домах, например, у Прасковьи Кологривовой, о которой писал Грибоедов: «Балы дает нельзя богаче от Рождества и до поста» или у московского военного губернатора Ивана Петровича Архарова на Пречистенке. Благодаря которому И.П. Архарову в нашем языке появилось слово «архаровцы»: так назывались его полицейские. По словам очевидцев, гостей, бывало, столько, что кареты не помещались во дворе и загромождали все переулки. Молодые люди успевали посетить за вечер несколько балов, присматриваясь к девицам.

Светский раут

Но самая знаменитая «ярмарка невест» проходила в здании Благородного собрания, куда зимой со всех концов России съезжались помещики, чтобы пристроить своих незамужних дочерей. Н. В. Гоголь в «Петербургских записках 1836 года» писал: «Москва женского рода, Петербург – мужеского. В Москве всё невесты, в Петербурге всё женихи». «Москва славилась невестами, как Вязьма пряниками», – вторил ему Пушкин.

На ярмарках невест был свой этикет. Девушки приезжали туда в сопровождении матушек и тетушек, которые воспринимали каждого танцовщика как потенциального жениха. Они строго оценивали его: не тянется ли за молодым человеком шлейф скандалов, из какой он семьи, можно ли рассчитывать на хорошую партию. Согласно этикету, кавалер не мог свободно пригласить понравившуюся ему барышню на танец, сначала он должен быть представлен ее родителям. Это мог сделать, например, общий знакомый или хозяин бала. И только после этого молодой человек получал право ангажировать девушку на танец.

Итак, на балу можно было «вытанцевать» себе хорошую партию. Поэтому обучению танцам уделялось большое внимание. Во всех высших и средних учебных заведениях, пансионах танец был обязательным предметом. Промах в танцах на балу мог стоить карьеры. Чтобы подготовить маленьких аристократов к участию в настоящих, взрослых балах, для них часто устраивались детские балы, которые позволяли дворянским детям усваивать азы хороших манер и светских приличий.

Самым знаменитым московским танцмейстером был Пётр Андреевич Йогель, у которого учились танцевать дворянские дети, в том числе и Пушкин, и будущие декабристы. Йогель регулярно устраивал детские балы, для которых снимал залы в Российском благородном собрании, университетском пансионе, в просторных домах вельмож и богатых владельцев. П. А. Йогель жил на Бронной и часто устраивал балы в доме Кологривовых на Тверском бульваре, 22 (ныне на этом месте находится здание МХАТ им. Горького).

Дворянских детей обучали танцам с детства

На так называемые детские балы Йогеля, где танцевали молодежь, учитель всегда приглашал бывших воспитанников. Юные