Читать книгу "Безымянная - Эльза-Та Манкирова"

покойный Н. Н. Рубцов был нашим частым партнером в покер, то в память его мы стали за каждой игрой откладывать известную сумму в пользу его вдовы, и из собираемого таким образом капитала ей выдавалась помощь. К моменту переворота накопился капитал в размере 20 000 рублей, что было по тому времени громадной суммой. И вот эта самая Рубцова, которой не только я, да и мы все оказали столько внимания, приняла революционеров с распростертыми объятиями, объявив им: „Входите, входите, птичка улетела“. Это произошло на другой же день, что я покинула свой дом и он был занят какой-то бандой, во главе которой находился студент-грузин Агабабов. Он стал устраивать обеды в моем доме, заставлял моего повара ему и его гостям готовить, и все они пили обильно мое шампанское. Оба мои автомобиля были, конечно, реквизированы».

– Да уж, «благодарная» тетка оказалась эта Рубцова! – усмехнулась Настя, поедая устрицы. Она единственная из нас не искала никакую информацию в телефоне и наслаждалась едой, слушая наши комментарии. – Раз говорят, что из России Матильда бежала с одним чемоданом, значит, все ее богатства спрятаны до сих пор где-то здесь. Вот бы их найти!

– Столько поисков ее клада было! Но, видимо, сокровища до сих пор не нашли. Крупных продаж из ее коллекции на Западе не было. Значит, скорее всего, они в России. Ни в музеях, ни на аукционах ее украшения тоже не появлялись. Но, возможно, когда-нибудь они и всплывут, – прочитала Алекс. – Вернее, вот уже всплыли! Откуда они взялись у тетки Костика?

– Марина Леопольдовна получила эти украшения от свекрови, а у той отец был как раз большевиком и любил хвалиться, что сумел оттяпать себе часть драгоценностей. Но семья это не афишировала, конечно.

– А ты тогда откуда в курсе? Неужели она тебе сама рассказала? – удивился Никита.

– Как ни странно, да. Когда в 2017 году началась вся эта шумиха вокруг фильма, Марина Леопольдовна решила продать часть коллекции, ей нужны были деньги для лечения Лизы, и она просила моих родителей помочь с контактами. Мы ведь с ней очень хорошо общались еще до моего переезда в лофт. В этом подъезде родители много лет снимали квартиру из-за частых поездок в Москву и подружились с Мариной Леопольдовной. Алекс и Настя помнят, мы сами не раз останавливались в той квартире. Это была двушка – маленькая, но уютная. Так что я бывала в гостях у Марины Леопольдовны. Ее дочери Лизе было под сорок, она мало с кем общалась вживую после того, как попала в аварию и стала передвигаться в инвалидной коляске. Старых знакомых она избегала, а вот мне всегда была рада. Мы любили говорить о литературе, искусстве… Очень много полезных тем для моего блога подсказала мне именно Марина Леопольдовна. А что касается этой коллекции украшений, она не хранила их дома. Они находились в банке в ячейке.

– Тогда как Полина могла увидеть гребень? – Настя чуть не поперхнулась вином.

– Дома находились некоторые копии и бижутерия. Самое интересное – в коллекции Марины Леопольдовны не было гребня Матильды среди оригиналов украшений. Думаю, он ей просто до того нравился, что Марина Леопольдовна решила заказать себе реплику. Поэтому он и оказался в шкатулке среди бижутерии. Хотя в целом здесь сложно утверждать, что это действительно были украшения Матильды, потому что доподлинно нам это неизвестно. Известно только то, что отец свекрови Марины Леопольдовны вытащил чьи-то драгоценности из какого-то особняка в Питере.

– Получается, Полина решила, что в шкатулке лежал настоящий гребень Матильды, поэтому до их переезда стащила у Костика ключи и украла его?

– Видимо, да.

– Почему же она не взяла все, что было в шкатулке?

– Возможно, не хотела привлекать внимание. Ей не терпелось получить именно гребень, а остальное она решила подождать. Видимо, Полина считала, что, когда они переедут в эту квартиру, шкатулка с украшениями будет ждать ее на том же месте, но мама Костика забрала ее себе. Полине пришлось смириться. Она знала, что женщина больна, жить ей осталось недолго, и после ее смерти всё, включая драгоценности тетки, перейдет Костику, а значит, и ей. Но после ее смерти они так и не нашли никакие украшения.

– Да, что-то пошло не так. А что за история с обедом в «Паризьене»? – напомнил Тимур.

– Сначала о самом ресторане хочу сказать пару слов. Когда-то именно здесь проходило празднование после коронации Николая 2.

– Шутишь! Прямо здесь?! – ахнула Настя, оглядываясь по сторонам.

– Да, прямо в этом здании. Раньше это был Царский павильон. Его построили специально для царской семьи к началу 15-й Всероссийской торгово-промышленной и художественной выставки 1882 года. Он предназначался для отдыха императорской семьи во время больших народных гуляний на Ходынке. Поэтому этот жилой комплекс и называется «Царская площадь».

Я прогуглила ресторан, чтобы посмотреть старинные фотографии. При мысли о том, что я сижу в этом самом здании, которое почти полтора века назад одиноко возвышалось посреди голого поля вдали от места проведения выставки, у меня захватило дух.

– Кстати, у Матильды Кшесинской в ее книге есть воспоминания о дне коронации, – воскликнула я. – Наткнулась на них, пока искала про украшения. Она тоже приехала в Москву и поселилась в гостинице «Дрезден».

– Не слышала о такой никогда, – нахмурилась Настя.

В университете она изучала гостиничное дело и теперь работала менеджером в отеле. Как будто это обязывало ее знать все старые гостиницы, когда-либо существовавшие в столице.

– Я читала о ней, – кивнула Белка. – Ее еще Акунин упоминает в «Смерти Ахиллеса». Она находилась на Тверской в районе памятника Юрию Долгорукому. Там останавливались Тургенев, Некрасов, Островский, Чехов тоже там жил и встречался с Горьким и Станиславским. А художник Суриков прожил там последний год своей жизни.

– Нашла этот отрывок про коронацию! Матильда пишет «При общем веселье во время коронационных торжеств я старалась отгонять от себя свое горе и свою грусть, принимать у себя в гостинице много друзей, казаться беспечной, но все это было только наружное, напускное, на душе же было по-прежнему тяжело. Как трудно было мне видеть коронационную процессию, когда мимо трибуны, где я сидела, проходили в коронах и порфирах, под пышными балдахинами Ники со своей женой…»

– Да, мало приятного видеть своего любимого с женой, да еще во время таких торжеств, – хмыкнула Настя.

– Еще интересный момент. «В день коронации вся Москва была иллюминирована. В 9 часов вечера, когда Государь с Императрицей вышли на балкон дворца, обращенный на Замоскворечье, Императрице был подан букет цветов на золотом блюде, в котором был скрыт