Читать книгу "Контейнер «Россия» - Александр Клуге"

делает вид, что помогает мне в поисках, во мне теплится надежда («Это же и ее ребенок, она знает, где он, просто хочет меня проучить»). Мое отчаяние усиливается. Всё происходит в комнате моей жены, которая вот-вот должна прийти. Придется ей объяснять, что любовница была частью моей жизни 40 лет назад. И еще объяснять, как в квартиру попал чемодан. И какое отношение ко всему этому имеет неизвестно куда запропастившийся ребенок. Сумки, мебель, техника из прицепа тоже исчезли. Однако ни живое существо, ни вещи не могут исчезнуть бесследно… Я возвращаюсь в аудиторию с длинным лестничным пролетом, вновь принимаюсь за поиски. Происходящее во сне ускоряется. Я просыпаюсь…

Этот сон не про Россию, а про меня. И я, на самом деле, пишу здесь только о себе. Слишком дерзкое решение – браться за написание всеохватного текста о большой стране, неважно, родная она или чужая, пытаясь выйти за рамки собственных стереотипов.

Илл. 107.

Словесное поле “Licht” / «свет» (составлено Розмари Тице)

Русский свет

La lumière russe – так называли в 1870‐х годах во Франции матовую стеклянную колбу с двумя угольными палочками, соединенными проволокой, ярко вспыхивающей при подаче электрического тока. Изобретение телеграфиста Павла Яблочкова, «свеча Яблочкова», использовалось для освещения монументальных сооружений: набережной Темзы возле Британского музея, римского Колизея и Имперского почтамта в Берлине. Священник Павел Флоренский, соучредитель журнала «Электричество», в 1926 году по случаю полувекового юбилея «свечи Яблочкова» написал, что ее изобретение продолжило «борьбу икон с царством тьмы».

Илл. 108. «Свеча Яблочкова»

Илл. 109.

Илл. 110.

Тусклая реальность и священный огонь

Для одной из своих работ русский математик и богослов Флоренский выбрал жанр платонического диалога. В подобных диалогах философские размышления распределены по ролям, на говорящего А и говорящего Б, причем то, что с точки зрения Платона является истинным, с самого начала звучит из уст лишь одного из двух участников диалога[5].

Работа называлась Эмпирея и эмпирия. Говорящий А был функционалистом (его можно также называть позитивистом и эмпириком). В его «беседе» с Б, развивавшим идеи, принадлежавшие самому Флоренскому, в заблуждениях и предрассудках, на которые реагировал собеседник, скрывалась ценная «истина».

Название диалога различает эмпирею, то есть «внутренний огонь» (от греческого pyr), и ограниченный внешним восприятием эмпиризм, простой чувственный опыт, духовную ограниченность. С точки зрения языка разница между двумя словами заключается всего в одной букве, а по сути, между Эмпиреей и Эмпирией – вселенные!

Цвета, звуки, запахи, давление и противодавление, рукопожатия, следы ног, биология, химия, физика, повседневная жизнь, пищеварение – всё это просто изображение, говоря платоническим языком – видимый мир. А с другой стороны – внутренний огонь: я чувствую его изнанкой своей кожи. Он растекается по моим венам. Когда я занимаюсь математикой, говорит Флоренский, мои волосы пламенеют.

Религиозность и электрификация

Край рукава богослова и инженера-электрика Павла Флоренского находился всего в двенадцати сантиметрах от рукава наркома электротехнической промышленности. Оба стояли на подиуме, с которого произносились речи. На «ведущем специалисте-инженере Советского Союза» Флоренском футуристическая униформа. Все вокруг прекрасны и молоды.

На балюстраде двадцать представителей народного комиссариата. Перед ними – рекрутированные на петроградских предприятиях электротехники, электромонтажники и ремонтники, в одном ряду с ними – железнодорожники. Всё готово к торжественным проводам. В дальний путь отправляют поезд, нагруженный электродеталями, лампочками, кабелями. Цель: железнодорожный узел сразу за Уралом. Свет будет приходить в советские республики постепенно, от одного пункта к другому. Чем дальше на восток, тем шире тьма, которую предстоит пронзить светом, а лучше – изгнать окончательно. Только представьте! Полностью электрифицированный город в сибирской ночи!

Рыцарь веры Флоренский состоял на службе в наркомате неверующих, чтобы заработать на жизнь. Он – платоник, интуиционист, математик – современный человек. Последний день декабря 1917 года. Приближение человека к Богу проходит через ряд УЗЛОВЫХ ТОЧЕК (в гегелианском смысле). Здесь необходима не только техника, но и апокалиптический дискурс. Во время революции электрификация и христианское просвещение (Erleuchtung) совпадают. На мгновение рукава соприкасаются – Флоренский и нарком вскидывают руки в рот фронте, приветственном жесте всех пролетариев мира. Флоренский поднял не ту руку, а нарком – верную.

Между числами в массе рациональных чисел – белые пятна. Между нулем и единицей находится бесконечное множество чисел, причем единица не является частью этого множества. Каждое число означает возможность роста в невидимом мире.

Илл. 111.

«Черный огонь (сильный цветом)»

«Красный огонь (сильный видимостью)»

«Зеленый огонь (сильный формой)»

«Белый огонь (чей цвет заключает в себе всё)»

Появление из БЕЗДНЫ, в которой Бог уничтожил замкнутость себя-как‐такового (так и не появившиеся возможности), – рывок. Этот рывок называется «ничто» и соответствует нулю.

«И был вечер».

Тайна «уменьшения луны»: из возникшего при уменьшении луны света произошли первоначальные потенции.

Пять раз возникает слово ТВЕРДЬ в стихах, описывающих второй день творения.

Источник, пробивавший свечение до тех пор, пока не вспыхнула самая высокая, до того скрытая точка, – это источник альфа. Точка же называется Берешит, начало. Это первое из десяти слов творения, посредством которых была создана вселенная.

«Тьма» – это черный огонь. Это самый сильный из всех огней, и огонь захватывает ТОХУ. Тоху, «пустынность», – это место без формы. Под воздействием огня из него возникает БОХУ, «хаотичность», «погруженные в бездну камни».

В библейской истории об Иакове говорится: «И взошло солнце, когда он проходил Пенуэл» (Быт. 32: 31), – это тайное солнце, называющееся «вечерним». С того момента Иаков «хромает на бедро свое». Прасолнце соответствует телу прачеловека, состоящему из букв. Отсюда черпают силу пророки.

Временное смятение после ознакомления с каббалой

Дознаватель Петров, лейтенант госбезопасности, не относился к заурядным палачам ЧК. Он был человеком сентиментальным и потому преуспел в искусстве допроса подозреваемых. Его отчеты, краткие и выразительные, были шедеврами в своем жанре. В апреле 1937‐го, однако, он пребывал в недоумении. Тот, кого полагалось допрашивать, его «околдовал». На допросах не он, а подозреваемый задавал вопросы, вынуждая функционера выступать в совершенно непривычной для него роли. Недели напролет по ночам он поневоле вступал в дискуссии, спорил, отвечал на вопросы своего визави, своей потенциальной жертвы. Наконец, наступил момент вынесения решения по обвинительному заключению. Этому классовому