Читать книгу "Завоевание. Английское королевство Франция, 1417–1450 гг. - Джульет Баркер"

но был тяжело ранен и позже исключен из Ордена Золотого Руна, поскольку, как и Фастольф при Пате, покинул поле боя после того, как развернул свое знамя[336].

В начале ноября Сентрай во главе отряда арманьяков предпринял внезапную атаку, которая успешно отвлекла осаждающих от Компьеня, позволив городу пополнить запасы. Поэтому Жан де Люксембург и граф Хантингдон решили избежать дальнейших потерь и снять осаду. Гийом де Флави своим упорным отказом сдаться в течение более чем пяти месяцев блокады сделал то, что не смогла сделать Дева, и спас вверенный ему город[337].

Несколько недель спустя, при Гербиньи в Пикардии, Сентрай ошеломил другой бургундский отряд, который по глупости передвигался, не выслав вперед разведчиков, убив 50 или 60 человек и взяв до сотни пленных, включая англичанина сэра Томаса Кириэлла, который был откомандирован к бургундцам, чтобы действовать совместно. Катастрофический год для бургундцев закончился поражением от сира де Барбазана в битве под Бар-сюр-Сен, в которой была потеряна большая часть их знаменитой артиллерии[338].

Филипп Бургундский возложил вину за свои военные провалы на англичан. В письме Генриху VI через два дня после того, как его армия ушла из-под Компьеня, он заявил, что предпринял осаду "по вашей просьбе и приказу… хотя это противоречило мнению моего Совета и моему собственному". Ему было обещано 19.500 т.л. (1.14 млн. ф.с.) в месяц на содержание его людей, а также на содержание артиллерии, но выплаты были задержаны на два месяца, и ему лично пришлось изыскать 40.000 салюдоров (3.21 млн. ф.с.) для содержания артиллерии. Герцог лишился услуг графа Хантингдона, который был вынужден уйти, потому что его людям не выплатили жалованье, и он больше не мог позволить себе участвовать в осаде. "Я не могу продолжать, — жаловался герцог, — без адекватного обеспечения в будущем от вас…. и без выплаты того, что мне уже причитается"[339].

Но у английской администрации были свои финансовые проблемы. Хотя экспедиционная армия заключила контракт на год службы, солдаты получили жалованье только за шесть месяцев до отъезда из Англии. Остальная часть жалованья должна была выплачиваться ежемесячно, но денег не было, и многие решили вернуться домой раньше срока. Сэр Уильям Портер, например, прибыл с ротой из 80-и человек, но к концу октября на его службе оставалось только 15. Большой Совет под руководством кардинала Бофорта попытался исправить ситуацию, назначив по меньшей мере 23 командира армии капитанами гарнизонов Нормандии, тем самым переложив расходы на казну герцогства. Такие радикальные кадровые перестановки в некоторых стратегически важных крепостях были сомнительны с военной точки зрения, тем более что они привели к некоторым крайне неуместным назначениям, так например, сам кардинал стал капитаном Онфлёра в Михайлов День 1430 года[340].

В конце декабря, когда перспектива коронации Генриха в Реймсе не приблизилась, несмотря на беспрецедентные средства, влитые в кампанию, Большой Совет решил отправить кардинала и сэра Джона Типтофта в Англию, чтобы найти больше денег и людей для новой кампании. Они прибыли как раз к тому моменту, когда Бофорт мог произнести вступительную речь в новом Парламенте, собравшемся в Вестминстере 12 января 1431 года. В качестве темы он выбрал очень подходящее выражение "Трон его королевства будет установлен", и Парламент отреагировал предоставлением субсидии в размере одной пятнадцатой и одной десятой, которая должна была быть собрана к 11 ноября, а также трети от другой субсидии, которая должна была быть выплачена к 20 апреля 1432 года[341].

Кардинал был столь же успешен и в наборе людей, хотя, возможно, только потому, что он использовал семейные связи: два его племянника, Томас и Эдмунд Бофорты, подписались возглавить экспедицию, насчитывающую 2.649 человек, более 2.000 из которых должны были отправиться во Францию в начале марта. В свои 25 лет Томас Бофорт провел большую часть жизни во Франции, но только потому, что в 1421 году будучи подростком попал в плен при Боже, а освобожденный летом 1430 года, провел остаток года в участвуя в кампании и вернувшись в Англию вместе со своим дядей в декабре. Его младший брат Эдмунд, будущий 1-й герцог Сомерсет, станет одной из самых важных фигур в истории английского королевства Франция. В возрасте 21-го года он был серьезно скомпрометирован неосмотрительной любовной связью с вдовой Генриха V, но искупил свою вину честной военной службой, возглавив крестоносные войска кардинала во Франции в июле 1429 года. Бедфорд назначил его коннетаблем армии и капитаном нескольких важных крепостей, а также доверил ему осаду Этрепаньи и Шато-Гайяр. Оба Бофорта имели обширные земельные владения во Франции, Томас — как граф Перш, а Эдмунд — как граф Мортен, что давало им веские личные причины для защиты английских интересов во Франции. Еще один племянник кардинала, Ричард Невилл, унаследовавший графство Солсбери от своего тестя, когда тот погиб при осаде Орлеана в 1429 году, летом 1431 года приведет с собой еще 800 человек. Общие расходы на оплату войск и доставку их во Францию составили 24.000 ф.с. (12.6 млн. ф.с.), более половины из которых были предоставлены за счет личных займов кардинала. Никто не мог сомневаться в приверженности Бофорта английскому королевству Франция, но вопрос в том, отвечала ли эта приверженность в конечном итоге интересам самого королевства[342].

Глава одиннадцатая.

Суд и казнь

Бедфорд продолжал активно действовать в течение всей зимы с теми ограниченными силами, которые были в его распоряжении. 30 января 1431 года он привел в Париж конвой из "по меньшей мере" 56-и лодок и 12-и барж, груженных столь необходимыми продуктами. Его подвиг вызвал бурную радость в городе, поскольку он провел конвой как против течения, так и в условиях бушующих ветров и трех недель проливных дождей, которые до сильно подняли уровень воды Сене и в отличие от нескольких предыдущих конвоев, герцог также избежал всех засад арманьяков, устроенных по пути из Руана. К марту, когда погода нормализовалась и из Англии прибыли первые подкрепления, Бедфорд снова вышел в поле, захватив несколько опорных пунктов на Марне вокруг Ланьи, но не сумев взять сам Ланью[343].

Несмотря на героические усилия Бедфорда, набеги арманьяков из крепостей, окружавших Париж, постоянно нарушали поставки продовольствия, вызывая рост цен и отток бедняков из города: по слухам, в апреле за один день уехало 1.200 взрослых. Отсутствие безопасности означало, что было нецелесообразно перевозить молодого короля с его огромной свитой в столицу Франции, что создавало административные проблемы, поскольку все основные государственные институты находились в Париже, а король и Большой Совет оставались в Руане. Такие чиновники, как канцлер Луи де Люксембург, присутствие которого требовалось в обоих местах, вынуждены были проводить большую часть времени в дороге, курсируя между Руаном и Парижем[344].

Еще одним следствием отсутствия безопасности в Париже