Читать книгу "История «Майн Кампф». Факты, комментарии, версии - Вернер Мазер"

из того, что гуманизм и личность, отягощенная персональной свободой, в государстве с национал-социалистической формой правления не имеют права на существование, для него характерными были также следующие основополагающие тезисы:

1. Наряду с армией34 крестьянство играет важнейшую роль в сохранении народа. Промышленность и торговля должны соразмерно отойти на второй план.

2. «Недостаточное» для германского народа «жизненное пространство» может быть получено не путем экономических и политических переговоров, а лишь путем насилия, поэтому любые международные союзы должны оцениваться исключительно исходя из перспективы.

3. Получение нового «жизненного пространства» должно проводиться не в колониях35 (как это было в XIX столетии), а в Европе.

4. «Жизненное пространство» для германского народа может быть получено только в России.

5. В оценке «законности» притязаний решающее слово принадлежит фактической (военной) моши.

6. «Право», «принадлежащее арийцам» в результате «культурно-творческой» исторической функции, «по законам природы» не может быть предоставлено другим расам.

За все эти тезисы Гитлер принципиально держался с момента выхода «Майн Кампф», даже, если он (прежде всего в 1933 и 1934 годах) иногда делал вид, что это лишь представления, которые он защищал прежде, задолго до своего прихода к власти36. Но своих генералов он никогда не оставлял в сомнении. Так, например, 23 мая 1939 году в Новой Имперской канцелярии он объяснял им, сначала принимавшим его воинственные заявления за чистое бахвальство: «Данциг не является конечной целью. Для нас речь идет о расширении жизненного пространства на восток и безопасности в деле обеспечения продовольствием, а также о решении балтийской проблемы. Обеспечение продовольствием возможно лишь из тех земель, где население невелико. Основательное германское вовлечение этой земли в хозяйственный оборот резко увеличит ее урожайность.

В Европе нет другой возможности для этого.

Колонии: Предостережение против дарения колониальных владений. Это не решение проблемы обеспечения продовольствием. Блокада! Если судьба вынудит нас к конфронтации с Западом, будет полезно к тому времени иметь у себя большое пространство на востоке»37.

Гитлер во время написания своей книги обманывался в политическом значении пахотной земли в век современной техники, которой двумя годами раньше еще не было38, и история скоро показала ему это. Его внешнеполитическая концепция была иллюзией, ставшей главным фактором, приведшим его к ошибочной оценке значения территории39 и расовой классификации ее населения, что обнаружилось, когда он, после своего «прихода к власти», попытался реализовать на практике свои внешнеполитические представления.

Оценка Гитлером значения территории и прав ее исконного населения (с малыми странами как внешнеполитическими факторами будущего в «Майн Кампф» он не связывался) видна также в его контурно очерченных планах завоеваний, которым он придавал основополагающую роль. Например, он не объяснял, как себе представляет завоевание российских территорий. Хотя рейх и Россия не имели обшей границы, он не утруждал себя мыслями о том, как немецкая армия, не затрагивая территории других стран, должна выйти к границам России. Его последующие «меры против Чехословакии и Польши… в концепции (книги «Майн Кампф»)… не рассматривались»40. Однако вопрос, сформулированный Эберхардом Йэкелем — как представлял себе Гитлер заселение «захваченных русских областей» частью избыточного немецкого населения, если русские области «были уже заселены», вызван неверным пониманием книги «Майн Кампф», из которой нетрудно «вычитать»41, что настоятельной «задачей» национал-социалистического государства являются меры по изгнанию42, которые широко практиковались Гитлером после его прихода к власти.

Несмотря на множество умолчаний, противоречий и несуразностей, внешнеполитическая концепция, формулируемая 35-летним Гитлером в «Майн Кампф», демонстрирует ясную целенаправленность и поэтому, несомненно, принадлежит к рассуждениям в рамках его мировоззрения, претендующим на оригинальность. Но именно оригинальные идеи сделали его концепцию иллюзией. Так, например, он сумел, несмотря на германо-британское соглашение о флоте от 18 июня 1935 года и заключение 25 ноября 1936 года Антикоминтерновского пакта с Японией, настроить Великобританию на занятие политической позиции по отношению к рейху, именно это он в «Майн Кампф» проектировал как идеал43. Но Иоахиму фон Риббентропу, своему министру иностранных дел с 1938 по 1945 год, он признался, что его большой ошибкой было оглашение в «Майн Кампф» своих рассуждений на тему внешней политики44, что, однако, не помешало Риббентропу обратить внимание советского правительства на то, что фюрер сохраняет свои внешнеполитические представления, о которых он писал еще в «Майн Кампф». Однако Сталин закрыл глаза на это45.

Немало ошибочных представлений о внешней политике можно обнаружить в оценках Гитлера по отношению к России, Великобритании46 и США47, и в его столь же несостоятельном тезисе — что внешняя политика и внутренняя политика подчиняются одинаковым законам и могут быть в одинаковой степени управляемыми48.

Из критики послевоенной внешней политики, состоящей по большей части из грубых ругательств, оскорблений и подтасовок, можно установить лишь немногие концептуальные положения. Так, например, Гитлер пишет: «Кто даст себе труд сегодня оглянуться на руководство внешней политикой Германии после революции, не увидит ничего другого, кроме постоянных, непостижимых ошибок нашего правительства, таких, что от этого можно либо упасть духом, либо в пламенном возмущении объявить борьбу подобной власти. Эти действия не имеют ничего общего со здравым смыслом… в эти годы с бурным приступом безнадежно плохой фантазии вновь и вновь пытались примазаться к Франции, подхалимничать перед “великой нацией” и верили в то, что любой ловкий трюк французских палачей служит первым указанием на изменение их позиции»49. «Характеризуя нашу внешнюю политику, следует сказать, что она вообще не имеет какой-либо заметной или понятной направляющей линии… со времени революции даже самый острый глаз не различит ее направления»50.

Но и там, где Гитлер рассматривает конкретные внешнеполитические вопросы, решавшиеся после 1918 года, его способ выражения и оценки — не адекватны и почти сплошь состоят из насильственно сколоченных утверждений51.

«Семь лет после ноября 1918 года подписывали договор в Локарно… Равно как однажды подписали постыдные условия перемирия, — говорится в “Майн Кампф”, — не нашлось ни силы, ни мужества, чтобы позднее вдруг оказать сопротивление многократно повторяющимся угнетающим мерам противника. Но те были слишком умны, чтобы требовать слишком многого. Они постоянно ограничивали свои вымогательства в той мере, чтобы, по их мнению, — а также, по мнению нашего германского руководства — в данный момент эти вымогательства еще были бы терпимы в такой степени, чтобы не привести к взрыву народного негодования. Но чем больше подписывалось и проглатывалось отдельных подобных приказов, тем меньше казалось обоснованным, из-за каждого отдельного нового шантажа или требуемого унижения вдруг делать то, что после многих других унижений не делали: оказывать сопротивление. Но это — именно та “капля яда", о которой говорит Клаузевиц: проявленная вначале бесхарактерность растит сама