Читать книгу "Будь моей Брейшо - Меган Брэнди"

восхитительные зеленые глаза умоляют о чем-то, но я не могу понять. Наконец он задает короткий вопрос:

– Зоуи?

И я стискиваю зубы, чтобы челюсть не дрожала.

Его лоб прижимается к моему лбу.

– Скажи это вслух, Ви. Скажи, что это ты подкинула мне доказательства – те самые выписки из больницы о родах Мэллори. Скажи, что ты та, кто привел меня к моей малышке.

Мои губы приоткрываются. Пожалуйста, умоляют его глаза.

– Да, – шепчу я. – Я положила выписки в твой рюкзак, чтобы ты нашел их.

Он дрожит, затем быстро поворачивается и уходит.

Рэйвен, Мэддок и Ройс во все глаза смотрят на меня; по щекам Рэйвен катятся слезы, что на нее совсем не похоже – она ненавидит показывать эмоции.

Ройс шагает ко мне.

– Три года, Вик-Ви… – слова даются ему тяжело. – Ты провела с нами три гребаных года. Тихая серая мышка, ловкая, как лиса… – Он хватает меня за руку и притягивает к себе. Его губы находят мое ухо: – Мы должны гордиться или злиться, мышка? Или лиса?

– Жаль, что ты спишь на уроках естествознания. По сравнению с волками лисы охотятся гораздо реже, – шепчу я. – И волки обычно ладят с лисами.

Он смеется и отпускает меня.

Мэддок обнимает Рэйвен и кладет ладони ей на живот.

– Неужели мы такие дураки, что ничего не заметили? – спрашивает он меня. – Каждый день мы сталкивались в школе, иногда пересекались на тусовках. Как мы могли это пропустить?

– Запросто, – усмехаюсь я. – Вы короли, вы Брейшо, а я никто. На таких, как я, вы и не смотрите. Но у меня были хорошие учителя, надо отдать им должное. Они научили меня сосредотачиваться там, где никто не осмеливался. Поэтому я вижу то, чего не видите вы. А вы видите то, что я хочу, чтобы вы увидели.

– Но ты облажалась, – добавляет Мэддок очевидное.

– Да, верно, – соглашаюсь я. – И получила по полной. Последняя пара недель была адская. Вы напомнили мне, что я никто.

Губы Рэйвен дергаются, и тут мы слышим голос Кэптена. Быстро же он пришел в себя.

– У нас есть правила, – гремит он, и я чувствую, как спадает напряжение. – Правила Брейшо.

Я киваю, и он продолжает:

– Вход к нам заказан для чужих, но ты и так это знаешь. Наркотики в этом доме запрещены, но травка, что я у тебя нашел, – норм, если только она спрятана там, куда моя дочь не сможет дотянуться. – Он долго смотрит на меня, затем добавляет: – Мы ужинаем вместе каждый вечер, без исключений. Готовим сами.

– О, черт, – шепчет Ройс с легким смешком, и Мэддок шлепает его по затылку.

Кэптен не отводит от меня взгляда.

– Если ты не умеешь готовить, мы можем научить тебя. – Он делает паузу. – Рэйвен готовит отстойно, так что не проси ее о помощи.

Моя сестра смеется, и я ловлю себя на том, что тоже позволяю себе слегка улыбнуться.

Кэптен, завершив свою речь, прочищает горло и покидает кухню, но через минуту снова возвращается. Его взгляд суров, а тон менторский:

– Распакуй свое барахло, Виктория. Сегодня. Сейчас. Все вещи. И спи, пожалуйста, под одеялом, а не сверху.

Это все, и теперь он уходит окончательно, а меня охватывает опасное, зыбкое чувство.

Надежда.

– Эй, Рэй-Рэй, одолжи мне на сегодня свои наушники.

Я перевожу взгляд на Ройса, и он дурашливо поднимает бровь. Рэйвен смеется, уводит своего Здоровяка из кухни, и Ройс следует за ними.

Делаю паузу, чтобы отдышаться, затем поднимаюсь в комнату, которая мне была отведена, и делаю именно так, как просил Кэптен.

Впервые я устраиваюсь основательно.

Глава 19

Виктория

Солнце только встает, когда моя дверь открывается. Я лежу лицом к стене. Вообще-то я ждала его несколько часов назад.

Раздаются тихие шаги, затем тишина.

Проходит несколько минут, прежде чем он заговаривает:

– Что ты имела в виду, когда сказала, что была свидетельницей грязных дел? Какой жизнью ты жила? Где ты жила?

На моих губах появляется улыбка. Кэптен, кажется, пришел без копья, а мне не нужен щит.

Медленно поворачиваюсь и обнаруживаю, что он сидит на полу, прислонившись спиной к моей кровати.

– Я жила здесь, в этом городе, пока мне не исполнилось десять лет. После того как Донли забрал меня у Марии, он отвез меня в свое поместье. Но я там была пленницей. Мне выделили комнату, меня, кормили, и на этом все.

– Какая это была комната? – спрашивает он.

– Большая. У некоторых такие квартиры, наверное. Там было холодно и пусто. Кровать, шкаф, маленький холодильник, микроволновка… когда я немного подросла, меня научили ею пользоваться.

– Ты не ходила в школу?

– Как другие дети? – Я качаю головой. – Нет. Но ко мне каждый день приходила учительница. Не думаю, что она была настоящей учительницей – просто одна из служащих Донли. Она занималась со мной не больше часа, и точно не была лучиком солнца. Совершенно бесчувственная особа, она даже не смотрела на меня. Ни разу за шесть лет не встретилась со мной взглядом… Когда она уходила, я стояла в центре комнаты с закрытыми глазами. Как и все дети, я была наивной и надеялась, что однажды все изменится. Но надежда день ото дня разрушалась, потому что замок с другой стороны щелкал, подтверждая то, что я и так знала – я заперта внутри, одна… Знаешь, мне было все равно, что она уходила. Мне просто хотелось посмотреть, как выглядит мир за дверью.

– Прекрати.

Мой взгляд устремляется к его затылку. Я не знаю, как реагировать. Но он говорит:

– Извини. Что было дальше?

Моя грудь сжимается, я киваю, хотя он не может этого видеть.

– У меня появилась привычка разговаривать со стенами. Когда я видела тени под дверью, я говорила громче, но никто ко мне не заходил.

– Ты была совсем одна…

– Да, – шепчу я. – Но я особо не переживала по этому поводу. У меня был полный шкаф платьев, телевизор и… – Я замолкаю, желая увидеть его лицо. – Еще у меня был сад.

Его голова поворачивается вправо, но он не смотрит на меня прямо.

– Сад?

– Да, сад. Из комнаты был выход в маленький сад, со всех сторон окруженный глухим забором, точнее стеной, увитой плющом. Я мечтала, что однажды перелезу через эту стену и убегу. Там была калитка, но она всегда была закрытой на замок. Как-то я услышала детские голоса, сказала себе: «К черту все» – и попробовала… Ничего у меня не получилось… Я пыталась каждый день, из года в год, но этот плющ… он был такой колючий. Единственное, что мне удавалось, изредка разговаривать с кем-то из