Читать книгу "Плюсик в карму. Книга третья - Елена Штефан"

представляете, какой спрос на хороших бытовиков. Все хотят быть боевиками, и непременно великими, а сами дыру в штанах залатать не могут.

– И теперь Юри у нас лучший в городе специалист по работе с текстилем и кожей. Впрочем, она и с металлом неплохо договаривается. – Оля вспомнила мятый доспех из кабинета Юрны, на котором нужно было не только выправить погнутое, но и руны восстановить, да так, чтобы функцию заложенную выполняли.

– Да уж. Как госпожа Юрна работает с тканью, я видел. – Хайрем с удовольствием оглядел свой идеально подогнанный камзол, а ведь был преизрядно велик и болтался, как на ростовых распялках.

И вдруг подумалось старцу: а ведь он даже не знает, кто подобной работой занимался в его доме. Может, потому клан так легко смяли? Потому что главе клана, увлеченному целительством, мелочи были не интересны? Так зачем сородичам защищать такого главу?

Ольга почувствовала состояние гостя и остро ему посочувствовала – дотянулась и сжала руку гостя, из которой едва не вываливалась вилка.

– Не стоит падать духом, господин Оусс. Все будет хорошо, уж поверьте.

Хайрем глянул на нее как на ненормальную. Что? Что может быть хорошо? Ошибки уже не исправишь – родина утрачена, клан разбит. Возможно, времени даже на осмысление ошибок не осталось. Хайрем Оусс стар, а испытания последних недель изрядно подточили тот ресурс здоровья, который так бережно сохранялся целительским искусством всего клана.

А Ольга меж тем продолжала:

– Дайте себе немного отдохнуть и разобраться в обстоятельствах, в которые попали, друг мой.

– Я стар…

– А я что, молодая? – перебила Сима и по-девчоночьи фыркнула. – Я, между прочим, постарше, чем вот эта дамочка. – Серафима потыкала вилкой в сторону Ольги и задрала нос.

– Серафима! – шутливо прикрикнула на нее Оля и даже пальцем пригрозила. – Прекрати троллить гостя! А вы, господин Оусс, не спешите с выводами, и увидите много возможностей. Я полагала, что нужно подождать и сначала дать вам пообщаться с чинами куда более высокими, чем я. Это их право и обязанность определять ваши права и обязанности, простите за тавтологию. Но раз уж зашел разговор… Сима действительно старше меня на четыре года, хоть и выглядит так юно. Я не знаю, как правильно это выразить с точки зрения местной юрисдикции, поэтому скажу, как сама понимаю. Каждый гражданин Нрекдола имеет право на одну бесплатную процедуру омоложения от королевского дома. Каждый! Серафима и еще один наш друг этим правом воспользовались. Эта возможность появится и у вас, когда закончатся формальности. Нрекдол охотно принимает иномирян.

– Но вы же не воспользовались, Ольга.

– Сразу после перемещения не получилось, а сейчас мне так даже удобнее.

– Ты просто трусишь, – пробурчал Пашка и тут же огреб затрещину от Серафимы.

– Я бы тоже трусил, – задумчиво прокомментировал эту сценку Хайрем и прервал фразу, заинтригованный одинаковым и очень своеобразным выражением лиц, которые одновременно появились у Павла и Ольги. Они как будто очень внимательно вслушивались во что-то далекое. И услышанное их радовало. Пашка решительно отодвинул тарелку и встал.

– Пойду встречу, а то девочка испугается.

– Брае что-то угрожает? – насторожился любящий дед. Пашка ответил широкой лыбой.

– Абсолютно ничего, только удивление.

– Что он имел в виду? – Старик явно намеревался ринуться вслед за парнем.

– К нам идут нгурулы Свап и Пран. Со своими наездниками, разумеется. Тыря очень любит Свапа, поэтому Павел опасается, что малышка от радости не удержит самоконтроль и сменит ипостась, чем напугает вашу внучку.

– Простите, госпожа Вадуд, я не понял. Что значит «сменит ипостась»?

– Ох. А вы так и не поняли? И Брая тоже? Тыря – нгурул. Точнее, маленькая нгурулочка.

– Но как же яд? Почему вы так беспечны? – Старый Хайрем начал вставать из-за стола, и Оля вновь успокаивающе взяла его за руку.

– Я просто уверена в безопасности Браи, а потому спокойна. Абсолютно и непоколебимо спокойна, дорогой господин Оусс. Во-первых, Тыря отлично обучена. Она часто играет с детьми хуторян, и ни один ребенок еще не пострадал от ее яда. Во-вторых, даже если каким-то удивительно неудачным образом Брая оцарапается, то ей ничего не грозит – щена слишком мала, ее яд неполноценен. И в-третьих, даже если неприятность случится, вы все равно не сможете помочь внучке, несмотря на весь ваш целительский арсенал. А Павел сможет, у него с собой все необходимое.

– Тёть Сима, нам бы чаю.

Пашка вошел в столовую, аккуратно подталкивая за плечи Браю. Девочка имела вид контактера с большим пыльным мешком. Оля недоуменно подняла брови, и Пашка ответил на незаданный вопрос:

– Тырька отлично справилась, но я решил, что лучше сейчас показать.

– Ты правильно решил, – улыбнулась она племяннику и переключилась на Браю. – Иди сюда, милая, садись рядом с дедушкой. Не загоняла тебя моя щена? Правда, она в любом виде красавца?

Брая смотрела исподлобья, но не возражала. Она явно злилась на Ольгу. Спроси ее, за что именно, ответить не смогла бы. Злиться нужно было на себя. Знала, что Тыря зверь Ольги? Знала. Знала, что Ольга наездник нгурула? Знала. И о том, что нгурулы могут менять форму, тоже слышала. В переполненной впечатлениями голове девчушки эти сведения в единую картинку отчего-то не сложились. И от понимания, что сама дура, почему-то было еще обиднее.

Оля не стала навязывать девочке свое внимание, да и чаю после мяса хотелось. Она отправилась на кухню, по пути гадая, куда делись мужчины. Свапа и Прана слышно было отчетливо, они отмахивались от Тырюхи. Оля приготовилась долго ждать, пока закипит большая кастрюля воды, народа много. Подосадовала, что нет специальной чайной посуды, помечтала немножко о самоваре и вдруг поняла, что вода, которая только что была едва теплой, начинает активно бурлить, исходя горячим паром.

– Раим, – прошептала, не оборачиваясь. На плечи легли заботливые руки и аккуратно ее повернули.

А за спиной никого не было.

Щеки ощутили прикосновение теплых сухих ладоней, а глаза никого не видели. Только присутствие кого-то рядом и едва уловимый знакомый запах. Лба коснулось вначале дыхание, потом прикосновение. Нежное и долгое. Веки женщины опустились сами собой, и все стало правильно. Чувствовать иногда важнее,