Читать книгу "Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2 - Сергей Майоров"

какой-то гроссбух.

В переводе на русский это обозначало — не пойти ли тебе нахрен, дорогой друг. Но пока нас никто не видит, я жажду узнать, какую роль сыграл мой вестник дурных новостей в сегодняшней истории нашего попадания в ресторан.

— Скажи, мил друг, кто тебя настоятельно попросил пропустить нас внутрь? — шагнул я за стойку и прижал его к портьерам.

Какое счастье, что камер наблюдения пока не натыкано. Никто не помешает беседе двух добрых друзей.

— Молодой человек, вы кажется перебрали, — попытался выкрутиться он. — Давайте я вам вызову такси за счёт заведения.

— А что, сегодня у нас день альтруиста? — не поддался я. — Сначала за вход не взяли, теперь за доставку домой не берут. Откровенно говоря, недолюбливаю альтруистов. Особенно, если после встречи с ними ко мне за столик подсаживаются разные личности и хотят от меня всякого разного. Совершенно случайно, разумеется.

— Вы совершенно точно пьяны. А если вам кто-то причиняет беспокойство в зале, так надо сразу звать персонал.

— Так вот и зову. А ты, значит, отрицаешь? И никакие личности обо мне не справлялись?

— Совершенно верно. Никаких подозрительных лиц. Подумайте сами, у нас солидный ресторан. Мы обслуживаем гостей города и Советского Союза из разных стран. Никто из персонала не станет связываться с мутными личностями.

— Ну-ну, — хмыкнул я. — А такси всё же вызови, будь другом.

Ясно, что с мужика толку не добиться. Не драться же с ним. А вообще впечатление, что мы всё-таки под камерами, и он прекрасно это знает. Знает, и боится ляпнуть что-нибудь лишнее. Значит, либо наблюдают, либо заплатили неприлично большую сумму. В принципе, Боцман мог и заплатить, только зачем? Ради непонятного разговора непонятного человека со мной? Или тут кроется что-то другое?

До общаг мы добрались без приключений. Коротко обсудили, как будем пробиваться внутрь. Зинка сказала, что справится без проблем, поэтому её проводили первой. Мы проследили, как она ловко ввинчивается в приоткрывшуюся дверь и потопали к своей общаге. Безуспешно подёргав двери, почесали в головах. Надо было нам, дуракам, ехать на квартиру. Там бы заночевали, не развалились.

— Как внутрь попадать будем?

— За мной, — взял Костя дело в свои руки на правах старожила.

Мы обогнули здание и подошли к пожарной лестнице. Её край был слишком высоко, чтобы достать до него, но Костя, похоже знал секрет. Он подобрал длинную палку у стены и начал сосредоточенно тыкать ей в лестницу. Координация движений после ресторана у него была не очень, поэтому мы с минуту не могли понять, чего он хочет от несчастной лестницы.

— Кость! Костя! — наконец не выдержали мы. — Ты чего делаешь-то?

— Тьфу! Никак попасть не могу. Вон видишь верёвка? Надо её вниз сбросить.

— Дай-ка мне, — поплевав на ладони, отнял Лёха палку.

Прицелился и со второго раза сбил верёвку.

— Ну, и что теперь?

— Как что? Вы по канату на физре лазали? Вперёд.

— Это и близко не канат, ну ладно, осилим как-нибудь. Дальше-то что?

— А, дальше? Лезем на крышу, оттуда через чердак попадём внутрь. И вуаля — мы дома.

— Так ведь чердак закрыли.

— Как закрыли?

— Эх ты, балда. После Настиного выступления навесили вот такой замок.

— Чёрт, не знал.

— Так вот почему чердак был открыт в тот день, когда Настя решила с крыши броситься. Это вы дорожку проторили.

— Это ещё что! Пацаны по водосточной трубе лазали. Наверное, нам теперь тоже придётся.

— Оставим это на крайний случай. Давайте с козырька попробуем. Или окно где-то не закрыто. Смотрите в оба.

Мы разошлись в разные стороны, так что намотали два круга вокруг общаги, напрасно выискивая распахнутое окно. По причине разгара осени все они были заперты.

Лёха первым полез на козырёк над чёрным входом. Крылечко там было намного скромнее главного, соответственно, козырёк тоже. Лёху выбрали как самого лёгкого, подсадили его, а дальше он уцепился за крепления и подтянулся наверх. Только хруст подошв по камешкам и веткам говорил нам, что он там. Ага, дёргает раму. Судя по звуку — закрыто.

— Ну? Что там? — не утерпел Костя.

— Тихо ты, — свесилась Лёхина голова. — Значит так, тут закрыто, но на третьем этаже помнится рама не до конца прилегала. Предлагаю рискнуть и залезть в неё.

Да блин, опять ухайдокаемся. Пальто новое жаль. Но если другого входа нет, придётся лезть. Костю мы совместными усилиями втащили наверх, и меня в четыре руки уже выдернули легко. На козырьке сразу стало очень мало места. Чтобы долго не рассусоливать, Лёха снял ботинки и полез наверх буквально по головам. С сомкнутых в замок наших рук он уселся мне на спину, а с неё вскарабкался на плечи Костику. Я поспешил подставить и своё плечо, вдвоём всяко легче держать.

— Стойте смирно, а то я улечу аки птыц, — сообщил нам Лёшка.

Костя хихикнул, отчего вся наша конструкция опасно покачнулась.

— Кончай ржать. Внутри посмеёмся.

Сверху доносились глухие стуки и дребезжание стекла. Лёха давил на нас всем весом своей тощей фигуры. Застукай сейчас кто-нибудь нашу пирамиду, не миновать нам общественного порицания. Но время было глухое, никому в голову не приходило прогуляться в столь поздний час. Поэтому мы продолжали стоять, стараясь не уронить Лёху и не свалиться вслед за ним. Наконец что-то протяжно скрипнуло, и Лёхин вес уменьшился вполовину, а потом и вовсе пропал.

— Порядок, — весело сообщил он нам сверху. В темноте его лицо было невидимым, только сверкали белки глаз. — Кто следующий?

— А может, ты спустишься на этаж и откроешь нам то, что пониже? — ласково предложил я.

Лёхины глаза изумлённо таращились на меня целую минуту.

— Да ты чёртов гений!

— Да, знаю, — скромно согласился я. — Впусти уже нас.

Два белых глаза исчезли из черного проёма, а мы приготовились ломать раму напротив нас. Слава богу, ломать не пришлось, она была закрыта на шпингалет. Оказавшись внутри, мы первым делом вернули Лёхе обувь, но надеть ему её не пришлось, поскольку снизу раздались шаркающие шаги вахтёрши.

— Атас! Разбегаемся! — шепнул Костик и первым рванул на лестницу.

Мы за ним. Благодаря экономии электричества злобная вахтёрша увидела в слабом освещении дежурной лампочки с первого этажа в лучшем случае наши ноги. А неоспоримое преимущество молодости и задора не