Читать книгу "Эволюция Бога. Бог глазами Библии, Корана и науки - Роберт Райт"

Именно так утверждал библеист Барух Холперн. Он считал, что различные божества, получившие «клеймо чуждых» в период религиозных реформ в Израиле, на самом деле были подчиненными Яхве в израильском пантеоне80. Таким образом, мы видим «систематическое обращение традиционной ксенофобской риторики… против традиционной религии Израиля», в результате чего израильская религия была «отчуждена от самой себя»81. Согласно этим взглядам, библейские авторы, перечисляя поклонение, скажем, небесным телам в числе прочих «мерзостей народов»82, просто использовали страх перед всем чуждым, чтобы избавиться от местного.

Так могло быть, но убедиться в правильности предположения мешают трудности с определением, какие именно боги были местными. Ученые на протяжении десятилетий пытаются дойти до сути этого вопроса, одни акцентируют внимание на чужеземном генеалогическом древе соперников Яхве, другие – на родословиях местных богов. Обе стороны приложили столько стараний, что перечень доказательств способен повергнуть слушателя в состояние высокочастотных колебаний. Впрочем, пробыть некоторое время в таком состоянии даже полезно: в конце концов эта нерешительность дает нам понять кое-что важное, касающееся эволюции богов.

В пользу доводов Холперна говорит то, что Иосия, решив сжечь атрибуты поклонения небесным божествам, находит их в храме самого Яхве83. По-видимому, основная масса израильтян, в том числе и иерусалимские священники, считали этих богов неотъемлемой частью семейства Яхве, а не чужаками, вторгшимися в пределы Иуды. Вместе с тем это не значит, что боги не могли быть привезены в Израиль сравнительно незадолго до того момента. Ассирийская культура, ставшая господствующей в северном царстве после его падения в конце VIII века, а затем уже медленнее распространившаяся по вассальному царству Иуды, была пропитана «астральной религией», следовательно, могла быть источником некоторых богов, с которыми в Библии расправляется Иосия, а именно «луны, созвездий, всего воинства небесного»84. И возможно, к периоду правления Иосии эти чужаки успели полюбиться приверженцам Яхве, потому и стали его семьей. И действительно, археологи нашли палестинскую печать-подпись середины VII века с изображением богини-луны в ассирийском стиле, однако эта печать принадлежала человеку, названному в честь Яхве, некоему «Натаньяху»85.

Опять же, как указывал исследователь Лоуэлл Хэнди, есть причины полагать, что поклонение луне опережало по времени ассирийскую культурную гегемонию VII века. В библейской истории, возможно довольно древней86, Иисус Навин приказывает луне остановиться на полпути, и Яхве пользуется своим влиянием, чтобы заставить луну подчиниться87. Поскольку неодушевленная каменная глыба, движущаяся по орбите, не входит в список тех, с кем принято вести беседы, библеисты давно уже задумались: не означает ли слово «луна» на древнееврейском («ярэах») в этом тексте бога луны. Это подозрение усилилось, когда благодаря угаритским текстам стало известно о существовании в конце II тысячелетия ханаанского лунного божества Ярих. Есть также свидетельства тому, что Ярих был любимым божеством Эль88, неразрывно связанного, как мы уже видели, с Яхве. Следовательно, Яхве и Ярэах вполне могли быть знакомы с давних времен89. (Возможно, именно этот фрагмент их общего прошлого пережил процесс правки Библии потому, что иллюстрировал власть Яхве над Ярэахом и стал подобием моментального снимка, запечатлевшего сдвиг от политеизма к монотеизму.)

Множество богов из списка подлежащих ликвидации, которого придерживался Иосия, имели столь же туманное прошлое, как и божество луны, и могли оказаться как чужеземными, так и местными. Возьмем, например, богиню Астарту (или «Ашторет», или «богиню неба» – эти два библейских имени явно относятся к Астарте). Да, ей действительно поклонялись в финикийском городе Сидоне (территория Иезавели!), потому она уместно названа в Библии «мерзостью Сидонской»90. Однако верно и то, что Астарта принадлежала к угаритскому пантеону во главе с Эль; подобно Ярэаху, она могла входить в свиту Яхве с древних времен91. В сущности, оказывается, что «Астарта» – просто ханаанское имя Иштар, очень древней, разнузданнопохотливой месопотамской богини (глава 4). (Не стоит и упоминать о том, что какое-то время Астарта занимала положение супруги известного мужскими достоинствами Ваала.92)

И здесь мы подходим к еще одному важному аспекту вопроса о том, были ли на самом деле местными боги, которых заклеймили как чуждых. Генеалогические древа богов способны разрастаться настолько, что даже самое явное сходство местных богов с чужеземными может объясняться общими предками, а не чуждой заразой. Да, Иезавель могла привезти Ваала из Тира. Но это не значит, что Ваал, извлеченный из финикийской среды, был тем же Ваалом, который, как выразился Марк Смит, «доподлинно принадлежал к ханаанскому наследию Израиля»93. Это означает лишь, что противникам местного Ваала было легче заклеймить его.

Таким противникам, как Илия? И мы вернулись в исходную точку этой главы – к вопросу о том, что же все-таки произошло между Илией, Ахавом и Иезавелью, и почему. Но теперь мы лучше подготовлены к поискам ответа.

И еще раз об Илии

История Илии содержится в 3 Цар, а значит, в семикнижии, получившем название Второзаконнической (Девтерономической) истории, так как она излагает историю Израиля таким образом, что подкрепляет теологические, нравственные и правовые принципы из Книги Второзакония. И что же это за принципы? Двумя словами: принципы Иосии. Это не значит, что вся Второзаконническая история была написана во времена Иосии его же писцами. (Во многом – да, но большинство исследователей сходятся во мнении, что часть этой истории была написана до Иосии, а часть – после.) Как минимум, это означает, что история изложена с позиций идеологии Иосии; что если бы перед писцами Иосии стояла задача написать пропагандистский шедевр – историю, которая бы оправдывала и сакрализовала действия Иосии, – у них в конце концов получилось бы нечто подобное Второ-законнической истории.

Представим себя на их месте. Предположим, что наш царь пытается сделать объектом поклонения исключительно Яхве, а докучливые скопления приверженцев Ваала упорствуют. И еще предположим, что мы пишем в трудные для государства времена, когда ксенофобия создает резонанс, – или, по крайней мере, что пытаемся заручиться политической поддержкой тех кругов общества, в которых ксенофобия особенно сильна. В этом случае может оказаться полезным (а) изобразить Ваала чуждым; (б) увязать Ваала с коварной женой-чужестранкой какого-нибудь из предыдущих царей; и (в) выбрать царя с изначально скверной репутацией. Исследователь Уильям Шнидевинд считает, что в ранних преданиях, рассказанных задолго до времен Иосии, Ахав пользовался дурной славой, но только потому, что захватил виноградник подданного. А потом, спустя долгое время после смерти Ахава, некие сторонники «только Яхве» усилили эффект; и теперь в 3 Цар говорится о том, что Ахав поставил идола для поклонения израильской богине Ашере. Еще позднее, по мнению Шнидевинда, Ахава стали изображать «ревностным почитателем финикийского Ваала» – как компонент новой библейской полемики, в которой «любой идол считался чужеземным божеством»94.