Читать книгу "Не жена - Танна"

Да, сама себе ведь наворотила ерунды. Зачем было тогда устраивать представление с другим парнем. Сейчас это кажется такой глупостью.

Но, раз натворила дел, мне их и исправлять. Рожу Катюшку и сделаю тест.

* * *

Мне снятся кошмары. Третий день подряд. Из-за них я не высыпаюсь и чувствую себя разбитой. И еще, то отчаянье, что испытываю, блуждая во сне по темным коридорам, остается со мной еще долгое время после пробуждения.

Мне снится мама, она пытается помочь мне найти выход, но ее утаскивает какое-то чудовище в темноту. И я кричу, и бегу за ней. Царапаю стены, срывая ногти в кровь. Мне плохо и страшно. И все кажется таким реальным, что когда мне удается проснуться, я еще долго лежу с колотящимся сердцем.

На очередном обходе рассказываю врачу, что мне снятся кошмары. Она убеждает что это нервное и скоро пройдет. Анализы, узи и все остальное, показывают, что ребенок в норме.

Тогда почему мне так плохо?

Катюшка последние дни двигается и пинается так сильно, что я даже стоять не могу, не говоря о том, чтоб прилечь. Живот ходит ходуном, болят тазовые кости. Все раздражает. Не спасают даже приходы отца и Артура. Хочу тишины и спокойствия. И нормально выспаться.

Скорей бы уже родить.

* * *

Чтоб как-то отвлечься, подолгу разговариваю с Аллой, пока спит ее малыш. Мы обсуждаем все на свете. Она подбадривает меня. После наших бесед мне становится спокойней на душе.

Вчера она наконец-то помирилась с отцом. Он случайно увидел ее гуляющей в парке с коляской. Она ужасно переживала, что он начнет орать, когда видела, как он выходит из машины и направляется к ней. Но все прошло нормально. Он даже попросил разрешение взять внука на руки.

Алла рассказывала об этом, всхлипывая. Я тоже расплакалась, представив эту картину. И именно в этот момент в палату вошел Артур.

Он нахмурился, заметив слезы.

— Ты чего, малыш? Что-то болит? — голос его был полон тревоги и я снова расплакалась, только уже от того, что он за меня переживает. Значит ему не все равно.

Рассказала ему про Аллу. Артур обнимал меня, успокаивая. И только тогда я смогла немного поспать, крепко обнимая его за шею, и удобно устроившись у него на коленях.

А потом пришла медсестра и все испортила. Выгнала его, потому что время посещения закончилось еще полчаса назад.

* * *

Отец позвонил и сказал, что должен ненадолго уехать. У них там возникли какие-то проблемы на предприятии, и нужно его присутствие. Пообещал вернуться к моим родам.

А мне казалось, что этот день не наступит никогда. Но…

Схватки начались именно тогда, когда я меньше всего ожидала этого. Ночью.

Проснулась, потому что сильно вспотела. Отбросив одеяло, тут же скривилась от тянущей боли внизу живота.

Сходила в туалет. Не помогло. Боли начинали усиливаться. Меня потряхивало.

Я пыталась дышать как учили, но это помогало слабо.

Вызвала медсестру. Она шла так долго, что я не выдержала и вышла в коридор сама.

А потом меня увели на осмотр.

Там и начался мой личный ад.

Засекала время между схватками. Почему-то, временной промежуток между схватками, вместо того, чтоб сокращаться, увеличился. Меня даже хотели отправить назад в палату, но я так скорчилась от боли, что меня оставили.

А потом, по ногам потекло. Отошли воды.

Мне казалось, что их слишком много и они зальют всю комнату.

Низ живота резко скрутило.

Нова чертово кресло. Проверяют, как раскрыта матка. Меня трясет. Почему-то стало резко холодно, потом снова жарко.

Мне кажется, что что — то идет не так. Я говорю об этом акушеру. Та заверяет, что хорошо. Задает вопросы. Отвечаю.

А в голове пульсирует тупая боль.

Снова схватки. Только теперь они стали чаще. Мне больно. Пытаюсь ходить и дышать. Но хочется орать, что все это полный бред и никакие дыхательные упражнения не помогают.

Через пару часов, когда частота и боли усилились, мне поставили обезболивающее. Не знаю, поможет это или нет, но теперь я хотя бы надеюсь, что станет немного легче.

Хочу позвонить Артуру или папе, но телефон остался в палате. Меня не выпускают. Медсестра обещает принести, а потом все становится неважным, потому что, как мне кажется, ребенок начал выходить.

Снова кресло проверка. Да, теперь я точно рожаю. Пытаюсь следовать инструкциям акушера, но порой накрывает такой резкой болью, что мне становится не до этого.

Я думала, что все будет быстрей. Но время тянется, а я все еще не родила. И обезболивающее так и не подействовало.

* * *

— Тужься! Ещё! Давай Карина, ты можешь — строгим голосом наставляла меня акушер. А я…

Мне кажется, что силы закончились еще два часа назад. Боже, как же больно. Страшно. Кажется, что что-то идет не так. И почему ребенок не выходит, если уже начались роды?

Плачу, искусав все губы до крови. Я тужусь. Как могу. Но видимо, толку от этого мало. Почему не получается?

Такое ощущение, что я просто умру на кресле, так и не увидев дочку.

Снова пытаюсь действовать по указаниям врача, но тело становится каким-то слабым и будто не моим.

Глаза открываются с трудом. Моих сил просто больше нет. Какой — то серый туман мешает рассмотреть, что происходит вокруг. Накатывает такая апатия и безнадега, что хочется надрывно выть. Голоса врачей доносятся как сквозь толщу воду.

— Не закрывай глаза, слышишь? Моргни, если поняла — надо мной чье-то лицо. Я пытаюсь моргнуть, но вся будто парализована. Не знаю, получилось или нет.

— В операционную ее — чей — то крик становится последним что слышу, прежде чем я проваливаюсь в густой мрак.



Глава

27

Артур.

Сегодня я планировал пробыть с Кариной подольше. Нужно только позвонить лечащему врачу и договориться, чтоб мне изменили часы приемы. Я очень сильно скучал по своей девочке.

Звонок ее отца ранним утром сразу же заставил насторожиться.

— Езжай срочно в больницу. Мне сейчас позвонили. Карине сделали операцию, не смогла родить сама. Врач толком ничего не объяснил, сказал, что разговор будет только при личной встрече. Узнай, все что сможешь, я прилечу через пару часов.

Так быстро я еще никогда не гнал. Нехорошее предчувствие охватило душу. Только бы с моими девочками было все нормально.

В больницу буквально влетел. В регистратуре потребовал отвести меня в кабинет главврача, потому что эти курицы отказывались говорить мне какую-либо информацию.