Читать книгу "Настоящее прошлое. И снова здравствуйте! - Роман Злотников"

– Нас двое!

После чего парочка теток, устремившаяся за мной «наводить социальную справедливость», глухо ворча, отползли назад и с новыми силами ринулась в толпу, бушевавшую у холодильной витрины, в которую равнодушные продавщицы – дородные тетки в грязноватых белых халатах – порциями вываливали расфасованную колбасу. Какой у нее был сорт и какое наименование, никто не знал. Да и даже не задумывался. У нас в городке было принято делить колбасу на два сорта: «по два двадцать» и «по два девяносто». Других вариантов в магазине не встречалось. Так что за чем-то вроде сервелата или сырокопченой нужно было ехать в Москву и по кругу обходить все известные гастрономы и колбасные магазины, надеясь, что тебе повезет и подобный товар «выкинут» именно в тот момент, когда ты его ищешь. Впрочем, надо признаться, что в Москве пока еще везло довольно часто. Столица снабжалась не в пример лучше провинции. Но очереди там были – куда там нашим… Хотя и у нас все было невесело. Для того чтобы гарантированно заполучить колбасу, мне приходилось занимать очередь ажно в два часа дня. Сразу после школы. При том что продавать ее начинали с полпятого или с пяти. Как решит горисполком, который регулярно, как минимум раз в квартал, менял время начала продаж…

– Ну что, пошли, мелочь, я и так уже на самбо опаздываю.

– Вом, а сывок? Ты обещал! – заканючила Катюня.

– Обещал – значит, куплю, – твердо произнес я. А куда деваться? Хочешь не хочешь, а нужно поддерживать авторитет старшего брата…

Творожный сырок с изюмом Катюня начала лопать, едва только мы вышли из магазина.

– Ну куда ты, чудо мое? – досадливо пробурчал я. – Руки ж грязные…

– А я за бумажку девжу, – сообщила мне сестренка, продемонстрировав зажатый в кулачке сырок. Привлекать ее к операции «достань колбасу» приходилось из-за того, что я наконец вернулся к исполнению своего «плана развития», записавшись на секции самбо и бокса. Так что со временем у меня снова стало совсем туго. А колбасу семье есть хотелось. Вот и пришлось подключать Катюню. С ней у меня получалось пропустить только одно занятие в «художке» или «музыкалке» и опоздать только на одну тренировку по боксу или самбо в неделю. Гимнастику при этом пришлось бросить… С ней вышло не очень. Михаил Львович, когда я объявил ему о своем решении, жутко на меня обиделся. То есть сначала он долго пытался меня убедить «не совершать такой глупой ошибки».

– Зачем, Марков, зачем? Нет, в плавании, я знаю, у тебя возникли определенные трудности! Но здесь-то все нормально! Прямая дорога к мастеру. Занимайся – не хочу. Деньги вон стал зарабатывать… – это было правдой. Тренер начал мне за массаж подбрасывать по пятерочке-другой в неделю. Не с наших, нет. Нашим и я, и он все делали бесплатно… С тех, которые со стороны. Ну кто приезжал к нему лично. Он стал задействовать меня в расслабляющем, а в последние пару месяцев и в общеукрепляющем массажах. Потому что пальцы и кисти рук у меня уже в достаточной мере окрепли. Так что кое-что простенькое я делал вполне на уровне. А вот прямую «мануалку» он пока мне не доверял. Но учил, давая прощупать проблемные места пациентов и рассказывая, как, куда и почему надо давить, чтобы снять болевые ощущения или восстановить поврежденные участки… И тут такое «предательство» с моей стороны! Так что уходить мне было очень тяжко. Он даже домой ко мне приходил, с родителями разговаривал… Но я все-таки продавил свое решение. Слава богу, родители уже привыкли, что все решения относительно себя я всегда принимаю сам. Хотя мама и пыталась меня переубедить. Уж очень Михаил Львович был убедителен…

– Вом, а у меня вучки грязные! – жалобно протянула Катюня, вытягивая в мою сторону свои липкие от творога ладошки.

– Ничего, сейчас домой придем – помоешь. И умоешься заодно, – усмехнулся я.

– А ты мне повидла дашь?

– Не дам, – отрезал я. – И так сладкого натрескалась, что скоро губы слипнутся.

– А они уже… – обиженно пробурчала нахохлившаяся сестренка. Она у меня та еще сластена. После чего припечатала: – Жадина!

Я снова усмехнулся. Ну да, в ее представлении все так и было. Я был буквально «императором повидла», а с любимой сестренкой никак делиться не хотел. Ну как минимум в тех объемах, которые ей грезились… Яблочного повидла у нас дома по осени накопилось ажно тридцать банок. Сейчас уже, конечно, осталось поменьше, но все равно запасы все еще выглядели солидно. Но, увы, они были предназначены не для личного поглощения.

После ухода с гимнастики и прекращения «подпитки» от массажа у меня образовался некоторый провал с доходами. Нет, как решить вопрос кардинально – планы у меня имелись. Но пока они только начали свое воплощение в жизнь. Потому как я уже двумя пальцами набирал свою первую повесть. А может, и роман. Не знаю – как выйдет. Книги, написанные мной в прошлой жизни, представлять широкой публике было рано – не то время, не та страна, люди еще не так мыслят, да и цензура имеется. Да еще какая! Суслов сейчас в полной силе. Короче – хрен их напечатают. Так что пришлось кропать что-то этакое, попаданческо-пионерское, с подростковым героизмом и строительством коммунизма. Но для двенадцати-тринадцатилетнего пацана должно было получиться весьма круто. Однако, как оно повернется – напечатают, не напечатают, я пока не знал. Нет, в том, что в девяностые, а возможно, и в конце восьмидесятых я выстрелю, – у меня сомнений не было. Но вот сейчас, во второй половине семидесятых – хрен его знает. Сейчас же – «застой»! Хотя и самое его начало. Отсюда и очереди за колбасой, и воскресные выезды в Москву за шмотьем и любым другим товаром народного потребления. Даже с советским уже вовсю перебои. Духи «Дзинтарс», радиоприемник «Спидола», батарейки «Крона» – давно и устойчиво в списках дефицита. А когда в наш главный городской универмаг «Радий» завозились шины для «Жигулей» – народ дежурил у дверей всю ночь, делая переклички по спискам на тетрадных листках и безжалостно вычеркивая неоткликнувшихся. Ох, какие трагедии там разыгрывались: «Я только на пять минуточек отошла – ребенка проверить…» – «На хрен: отошла – вычеркнули!» Но советское уже не котируется! Народ старательно приучается к тому, что более-менее удобным и качественным может быть только что-то «импортное». Ну в крайнем случае «экспортный вариант». То есть что-то, пусть и советское, но сделанное именно для «заграницы». Вот за этим – да, гонялись, давились в очередях, переплачивали «сверху», за австрийскими или финскими сапогами, итальянскими плащами и польской косметикой выстраивались целые очереди с записью в профкомах. И сделать с этим я не мог ни-че-го…

Как бы там ни было, даже если у меня все получится с изданием моего первого текста, до того момента еще следовало как-то продержаться. А расходы возросли. Нет, на шмотки я особенно не тратился – носил то, что покупали. Я вообще никогда не зацикливался на них. Что есть – то и ладно. Тем более что совсем уж голимого ширпотреба у нас в семье не носили. Как-то умудрялись покупать более-менее приличные вещи. Не самый «верх», конечно, но такое можно было найти только у «фарцы» или во всяких «спецраспределителях» для партийных бонз типа двухсотой секции ГУМа – а ни с первыми, ни со вторыми в моей семье как-то никогда дел не имели. Мои первые джинсы были советского производства и назывались «Техасы», а вполне себе удобные и почти ничем не отличающиеся от «Конверсов» кеды «два мяча» у нас таскала едва ли не половина школы. Как я уже упоминал – средмашевские города снабжались очень неплохо… Но все равно деньги требовались. Например, потому, что нас с Аленкой давно уже стали отпускать в кино по воскресеньям, а с этого года даже начали позволять ходить и в будние дни, да еще и на вечерние сеансы. И рубля, выдаваемого мне на все – от кино до последующего похода в кафе-мороженое, уже давно стало не хватать. Раньше я перебивался за счет дополнительного дохода от массажа, а теперь он отошел в область преданий. Потому пришлось озаботиться тем, как заработать.