Читать книгу "Богиня - Маргарет Пембертон"

Тот предложил Кариане вернуться в клинику, на сей раз на более продолжительное время. Он был настроен оптимистично и не видел причин, почему состояние Карианы не должно стабилизироваться, особенно теперь, когда она наконец осознала, как больна.

Они договорились, что отправятся в Швейцарию при первой же возможности. Видал объявил Гамбетте, что в этом году больше не снимет ни одного фильма, и тот принял новость молча и безропотно.

Именно тогда Видал впервые почувствовал к Кариане нечто вроде ненависти. Он не хотел покидать Голливуд. Не желал на полгода, а может, и на год отказываться от своей профессии и сопровождать ее в Швейцарию.

За два дня до отъезда Хейзл Ренко предложила ему остаться, уверяя, что прекрасно справится сама, и Видал долго стыдился облегчения, которое ощутил в этот момент.

Луна вышла из-за темных облаков, и «роллс-ройс» бесшумно остановился у дверей.

Кариана провела в клинике шесть месяцев, а по пути домой навестила родных в Бостоне. Хейзл позвонила Видалу и сообщила, что нет нужды тревожиться. Кариана спокойна и не выказывает признаков ухудшения. Через три дня они сядут в экспресс, следующий в Лос-Анджелес.

У Видала было такое чувство, словно стены смыкаются вокруг него. Он не желал возвращения Карианы. Не желал снова жить в страхе, когда каждый нерв напряжен до предела, не желал возвращаться вечером со студии, не зная, что его ожидает. Однако иного выхода не было. Нельзя развестись и бросить Кариану. Что станет с ней без его поддержки?

Видал угрюмо ожидал на перроне прибытия поезда. Кариана вышла из вагона. Она выглядела изумительно. Светлые волосы сверкали золотом в солнечных лучах, норковый жакет красиво оттенял белизну лица. Прежний инстинкт защитника взял верх, и Видал обнял жену. Но любовью это назвать было нельзя. Теперь он просто не мог позволить себе подобных эмоций ни по отношению к Кариане, ни к любой другой женщине.

На мгновение воспоминания о Валентине вытеснили все остальные мысли. С ней он мог забыть безнадежность, в которую теперь превратилось его существование. Видал перебирал в памяти часы мира и покоя, проведенные в устланном розовым ковром номере, когда он читал ей Шекспира.

Но тут в мозгу Видала ярко вспыхнула картина: Валентина вместе с Роганом Тенантом, – и он сжал кулаки в бессильной ревности.

– Доброго вам вечера, мистер Ракоши, – пожелал водитель, открывая ему заднюю дверцу.

– Спасибо.

Если в его голосе и звучала ирония, то водитель этого не заметил.

Видал ступил на посыпанную гравием дорожку и, вместо того чтобы войти в дом, медленно побрел к вершине холма. Земля уплывала из-под ног, звезды нависали низко над головой, ночной воздух был напоен ароматами бугенвиллеи и гибиска. Он стоял, высокий, стройный, глядя в темноту долины Кахуэнга.

Только когда водитель поднялся в свою комнату над гаражом и лег спать, Видал повернулся и, полуприкрыв стынущие безысходной тоской глаза, медленно направился к дому.

Атмосфера на площадке утром следующего дня оказалась невыносимой. Валентина была чем-то поглощена, притом отнюдь не своей ролью. Дважды она переступала метки, и Гаррису приходилось повторять ей наставления.

Видал скорчился в кресле, угрюмый, хмурый, и его молчание выводило из себя присутствующих куда сильнее взрывов ярости.

Только Роган, похоже, не замечал царившей напряженности. Он постоянно делал язвительные замечания Саттону и Лейле. Отпускал реплики, откровенно не заботясь о смысле и о бесчисленных дублях, которые приходилось переснимать по его вине. Дон Саймонс и Гаррис исподтишка поглядывали на режиссера, но мысли Видала явно блуждали где-то далеко. Он почти не обращал внимания на происходящее.

– Что это с ним? Кто-нибудь умер? – шепнул Гаррис Дону, когда Роган пропустил строчку, а Видал и глазом не моргнул.

– Хоть убей, не знаю, – пожал плечами сбитый с толку Дон. – Я впервые в жизни вижу его в таком состоянии. Сколько дерьма мы сегодня наснимали, а ему все равно.

– Ничего, опомнится, когда увидит отснятый материал, – мрачно предсказал Гаррис. – Хотел бы я знать, черт возьми, какого дьявола Роган так доволен собой. На его месте я бы рыдал от такой игры, а не ухмылялся во весь рот!

К Видалу с опаской приблизилась его секретарь.

– Вас к телефону, мистер Ракоши.

Но Видал пристально смотрел на Валентину, сжав губы в тонкую плотную линию.

Секретарь смущенно откашлялась и еще раз окликнула Ракоши. Видал оторвал взгляд от Валентины и поднял голову.

– Да? В чем дело?

– Ваша жена звонит, мистер Ракоши.

Видал немедленно встал.

– Дубль пятый, – отрывисто велел он. – И когда я вернусь, надеюсь все-таки увидеть хоть какое-то подобие игры. Ваше кривлянье не сделало бы чести даже ресторанным шутам.

Роган покраснел до корней волос и, отвернувшись от режиссера, припал к плоской серебряной фляжке. Глаза Видала сузились. После следующего же дубля Роган обнаружит, что его источник бодрости вылит в унитаз.

Глядя в спину уходящему режиссеру, Роган злобно прошептал Валентине:

– Настоящий варвар! Тридцать лет назад он не пробрался бы дальше Эллис-Айленда[15].

Валентина не ответила. Голову обручем сдавила тупая боль. Все утро она мучилась необходимостью принять решение. Стоит ли ей выходить замуж за Рогана или идти по жизни в одиночку?

– Я нужен дома, – объявил Видал Гаррису. – Не отпускайте Тенанта, пройдите сцену еще несколько раз, но не снимайте ничего до моего возвращения.

– Будет сделано, мистер Ракоши, – с несчастным видом пробормотал Гаррис. – Как скажете.

Видал схватил пиджак и без единого слова, ни на кого не глядя, ушел с площадки.

– Что все-таки происходит? – повторил Дон, выходя из-за прожекторов и направляясь к Гаррису.

– Будь я проклят, если хоть что-то понимаю. На следующей неделе должны начаться натурные съемки, а мы безнадежно отстали с дворцовыми сценами. Скоро мы окончательно выйдем из бюджета, и Теодор начнет изрыгать огонь и дым, как сказочный дракон!

– Успокойтесь, джентльмены, – невозмутимо вмешался Саттон, закуривая сигару и устраиваясь поудобнее. – Когда божественная Кариана возвращается домой, наш режиссер то и дело отвлекается. Такое постоянно случалось на съемках «Безумного лета». Посредине самой главной сцены фильма раздается звонок от возлюбленной, и – р-раз! Все мгновенно замирает, пока Ракоши не ответит на зов любви.

– По-твоему, он оставил нас умирать от жары в этих тряпках, чтобы поехать домой и срочно заняться с женой любовью? – рявкнул Роган.

Саттон с деланным неодобрением покачал головой.