Читать книгу "Алмазный город - Франческа Флорес"

…Как-то раз, незадолго до знакомства Аины с Тео, Коль подрядил ее и Мирран обчистить судно заезжих каийанских дипломатов. Мирран – прирожденная актриса и к тому же сама каийанка по рождению, переоделась горничной и – после того как Аина вывела из строя настоящую горничную рукояткой ножа по черепу – легко проскользнула на судно. Дипломаты в это время уехали на обед в Стальную башню.

Уже приближалась зима. Изо рта Аины вырывались белые клубы пара. Вместе с Колем они ждали за кормой корабля, на причале близ Розового двора. Рядом, в темных водах реки, покачивалась лодка, на которой они собирались покинуть место преступления.

Однако что-то пошло не так. Коль, известный своей сверхъестественной способностью чувствовать беду раньше всех вокруг (если не раньше, чем она случится), распрямился во весь рост с пистолетами в обеих руках. Аина последовала за ним. Предвкушение схватки враз согрело ее на морозе.

Пару секунд спустя до слуха девушки донесся стук шагов. Мирран легко спрыгнула с верхней палубы судна через перила прямо на причал, перекувырнулась и вскочила на ноги. Но за ней уже неслась бегом группа из нескольких каийанских солдат и четырех бойцов Алмазной гвардии, присланных для охраны корабля. Аина крепко выругалась. Коль же едва заметно покачал головой и вздохнул, словно произошла лишь досадная заминка, не более.

– Держите эту чертову воровку! – прокричал с палубы хорошо одетый каийанец, дрожащим от возбуждения пальцем указывая на Мирран.

– Это кто, дипломат? – шепотом спросила Аина. – Они же все должны быть в Башне!

– Этот не поехал! – прошипела, подбежав поближе, Мирран. – Увидел меня, понял, что я не из штата прислуги, и вызвал охрану.

Коль ничего не сказал. Он просто выступил вперед и выстрелил дважды. Обе пули попали в головы каийанских солдат, которые не успели даже толком поднять свои стволы. Мирран, в прыжке увернувшись от пуль шефа, приземлилась как раз между следующей парой бойцов и по очереди полоснула их кинжалом.

Алмазные гвардейцы устремились к Аине. Та без труда отклонилась от выстрела Коля, сразившего одного из бойцов, и чиркнула кинжалом по горлу другого. Резко развернувшись, всадила клинок в живот третьему. Затем она услышала тихий стон и повернулась в облаке пара от собственного прерывистого дыхания.

Четвертый гвардеец настиг Мирран и приставил к ее глотке алмазное лезвие своего кинжала. Коль попятился назад и поднял кверху руки с видом ребенка, которого застукали за поеданием конфет за спиной у мамы. Возможно, Аине это только показалось, но на долю мгновения его взгляд задержался на ней.

Она не заставила себя ждать. Последний гвардеец совершенно о ней позабыл, видимо, посчитав, что его товарищи со второй девицей уже разобрались. Аина же стремительно бросилась ему за спину и метнула клинок в основание черепа. Кровь с последним земным выдохом хлынула из его шеи, гвардеец обмяк, и Мирран проворно отлетела от него в сторону.

– Скорей! – крикнула она, запрыгнув в пришвартованную лодку.

Каийанский дипломат со своей палубы истошно звал подмогу.

– Постой, – одними губами шепнула Аина, метнулась к бездыханным телам гвардейцев и солдат, обыскала их кобуры, ножны и только тогда с широкой ухмылкой на лице присоединилась к своим подельникам в лодке.

– Ну? – Коль посмотрел на Мирран так, словно минувшее испытание было насыщено событиями не более чем прогулка домохозяек по рынку.

Мирран принялась вытаскивать отовсюду – из карманов, лифа и даже сапог – всяческие драгоценности: ожерелья с опалами, сапфировые браслеты, изумрудные кольца. Каждый предмет она поднимала над головой и слегка трясла им. Серебристый свет луны Изар играл на украшениях и на удовлетворенной гримасе Коля.

– У меня новые игрушки не хуже, – заметила Аина, демонстрируя всем четыре клинка с алмазными лезвиями – трофеи, взятые у поверженных врагов.

Шеф повернулся к ней. Пронзительный взгляд его сапфирово-голубых глаз был, как всегда, суров. Улыбка сползла с лица Аины. Она испугалась, что Коль начнет распекать ее за то, что похитила оружие, происхождение которого потом будет легче легкого установить – такие ножи выдавались только бойцам Алмазной гвардии, служили ее символом, и ни один обыкновенный уличный головорез не мог себе их позволить.

Но, выдержав паузу, Коль одобрительно кивнул:

– А ты становишься отличным Клинком, Аина. Хорошо мы вместе сработали.

При этих словах она чуть не лопнула от гордости и всю обратную дорогу до Хайма с великим трудом сдерживала радостную улыбку.

…Да, они хорошо вместе работали и, что еще важнее, знали друг друга лучше, чем кто-либо со стороны мог их знать. Аина еще на несколько мгновений задержала взгляд на фигуре в проеме башенки вокзала. Она покидала поле боя с Таннис вся в крови, она лихорадочно соображала, как и где ей затаиться на то время, пока ее ищет весь город, а он – он, как всегда, стоял там на виду у всех, спокойно и бесстрашно… И вдруг исчез. Просто повернулся и скрылся из виду. Вместо жара от его взгляда по спине пополз холодок. Теперь, когда она допустила роковую ошибку, нет между ними больше той близости.

– Куда ты там уставилась? – спросил Рю.

Вместо ответа она махнула рукой в сторону ушедшего вперед Тео. Вместе с молодым Хираи они, не произнося ни слова, нагнали его бегом. Вскоре все трое остановились перед длинным одноэтажным домом из саманного кирпича с ржавым металлическим листом вместо двери.

Тео тихонько постучал. Взгляд Аины упал на мальчишку, растянувшегося неподалеку прямо на голой земле. Совсем еще зеленый, лет двенадцать, не больше. Он лежал на спине с полуприкрытыми веками и одной рукой прижимал к носу и рту пластиковый пакет. Другая рука была безвольно откинута прямо в грязь. Парнишка шумно вдохнул, и Аине показалась, что она даже на расстоянии чувствует запах ядовитых испарений. Этот запах был хорошо знаком ей – как и ощущение забытья, свободы от всего на свете, которое приходило вместе с ним. Малец опустил руку с пакетом, после чего несколько секунд тупо созерцал собственные ступни. Затем закрыл глаза. Его грудь вздымалась и опускалась в таком редком ритме, что каждый вдох становился для стороннего наблюдателя как бы сюрпризом.

От этого зрелища у Аины вдруг зачесалось все тело. Даже сейчас, много лет спустя, при мысли об этом столь сильно действующем клее – единственном наркотике, всегда в изобилии доступном детям улицы, ее разум мутился, и жажда нюхнуть хотя бы разок пробуждалась с новой силой. Валяться на мостовой, сжимать в руке пакет с этой густой массой… Весь мир начинает вертеться и плясать перед глазами, дыхание слабеет… Выражение в глазах прохожих в вышине над тобой… Собаки подбегают тебя понюхать… Потом накатывала усталость, мысли в голове путались, по всему телу растекалась слабость, дышалось тяжело и прерывисто, в легких не хватало воздуха. Но при этом ведь была же, была и временная эйфория, сладкий кайф, как бы позволявшей сознанию выйти из тела, измученного лишениями, болью и голодом. А еще клей стирал воспоминания – иногда Аина даже не могла восстановить, как оказалась там, где оказывалась, выйдя из забытья, и что делала до него. Более глубинные, старые воспоминания оно тоже уносило, и в конце концов даже лица родителей расплывались перед ее внутренним взором тусклыми пятнами, а самые тяжелые, горемычные ночи в подворотнях становились словно страшными рассказами, услышанными от кого-то постороннего.