Читать книгу "В паутине иллюзий - Марина Болдова"

Нюша вздохнула. Ощущение, что она попала в сумасшедший дом, вернулось вновь.

Глава 33

Аркадия проспала до часу дня, всего на миг очнувшись в восемь утра, когда сиделка тронула руку, подсоединяя систему к катетеру. После короткого пробуждения, ныряя в сон, успела подумать, что дома-то морально не лучше – никто ее возвращению не обрадовался: вчера дети, вернувшись из школы, мимоходом поздоровались и сразу разбежались по своим комнатам.

А сейчас она первым делом пыталась вспомнить сон – яркий, словно само собственно действо, происходившее с ней наяву. И страшный. Потому как сон и был реальностью, а сама реальность была создана ею для Игната. «Эй, кто там напоминает мне о прошлом? Все забыто, пусть так и будет! Я не виновата, Игнат причина! Никак иначе – не появись он в моей жизни, не случилось бы беды…» – выкрикнула она беззвучно своим мучителям: слишком часто за последнее время подобные сны стали приходить, пугая своей настойчивостью.

Сиделка досталась ей молчаливая и незаметная, чему Аркадия была рада – общаться с посторонними не любила, предпочитая проводить время за книгой или у экрана телевизора. Читала исключительно старые детективы: Кристи, Стаута, Чандлера. Наслаждалась, каждый раз переживая криминальные истории заново. А сериалы смотрела про современных сыщиц. И высмеивала практически каждый эпизод, просчитывая преступника с первых кадров. Это доставляло удовольствие иного рода – говорят же, смех продлевает жизнь!

С сегодняшнего дня Аркадия решила отказаться от коляски: передвигаться с ходунками было проще, она самостоятельно дошла вчера до кухни и даже сумела налить в кружку воды. Левая рука пока слушалась плохо, левую ногу подволакивала, но, в общем, своим состоянием Аркадия была довольна, темпы возврата к прежней жизни устраивали и ее, и доктора Воронину, чьих заслуг она никак ни умаляла: Антонина Игнатьевна своей методикой поставила на ноги десятки пациентов. И даже, как знала Аркадия, за одного из таких «безнадежных» вышла замуж[5].

Надобности в пребывании возле себя сиделки целыми днями Аркадия не видела, поэтому приказала приходить той строго ко времени, когда нужно будет ставить систему.

Аркадия вышла в холл. Резиновые накладки на ходунках издавали лишь глухой звук, поэтому получилось так, что ее появление домработница и не заметила. Вздрогнув от ее окрика (голос Аркадию не подвел!), Вера Антоновна резко повернулась и выронила нож.

– Ну, здравствуй, Вера. Накормишь? – Она насмешливо посмотрела на смутившуюся женщину.

– Да, конечно. Вам здесь накрыть? Или в комнату отнести?

– Давай здесь, что попусту таскать подносы туда-сюда. Где все?

– Александр Михайлович повез детей в лесную школу.

Аркадия с удивлением отметила, что голос Веры Антоновны дрогнул.

– Что, расстроилась? Зря. Не тюрьма же! Анне там уж точно самое место. Не забалует. Распустила ее Марго.

– Нюша – воспитанная, добрая девочка…

– Что-то не замечала. Ты точно о ней говоришь? – Аркадия Львовна усмехнулась. – Ладно. Я о чем хотела спросить: увольняться будешь или останешься?

– Как Александр Михайлович решит.

– А что тебе мой бывший родственник? Теперь, когда дети уехали, что ему тут делать? У него свое жилье есть.

– Он квартиру Лане отписал. Нет у него ничего. – Вера Антоновна поставила перед ней чашку с кофе и тарелку с кашей.

– Вот как! Ну, стерва Ланка! Обобрала все ж мужика! Хотя сам виноват – незачем было прощать шлюху. Хотя его дело. Так уволишься?

– Не знаю. Пусть решает Александр Михайлович, – упрямо повторила Вера Антоновна, отворачиваясь к плите.

– Черт с тобой. Уйдешь, найму другую, не проблема. Захочешь остаться – не выгоню. – Аркадия разозлилась: что за привязанность такая к чужому мужику?

На самом деле она надеялась, что Вера останется – привычки ее, Аркадии, та знала, характер не показывала, готовила сносно. Не любила – да, было заметно. Так что с того, не отравит же из-за этой нелюбви, ей-богу! А без помощницы ей пока не обойтись…

Аркадия с аппетитом съела свой поздний завтрак и, сказав спасибо, ушла к себе. Все было бы хорошо, если б не одолевавшие ее воспоминания и ночные кошмары как их продолжение.

…Она не сразу заметила, что Игнат изменился. Работы было столько, что Аркадия вспоминала о нем лишь раз в неделю, когда накопившаяся усталость замечалась наконец начальством, и оно милостиво давало выходной. Звонила Игнату, в приказном порядке велела ехать на дачу. Сутки были их, Игнат был неистов в ласках, или она так его заводила, соскучившись, а утром они расставались на неизвестно какое время. Игнат не обижался на редкое ее внимание, успокаивая заверениями, что будет с нетерпением ждать следующего свидания. Однажды она задумалась: что-то он уже давно не приглашал к себе, и при очередном коротком «отпуске» напросилась в гости. Он смутился лишь на миг, попросив час отсрочки, мол, пыль по углам клубится в холостяцком жилище да пуст холодильник. Согласилась, но приехала минут через пятнадцать – якобы помочь. Никаких следов пребывания женщины не обнаружила, хотя подозрения-то были. Свидание прошло под чувством ее вины – Аркадия была особенно нежна и ненавязчива. И все же что-то ее беспокоило.

Позже она поняла свою ошибку, чуйка сыщицы старательно наводила ее на след, а она проигнорировала подсказку и в результате проворонила главное – Игнат влюбился. И никак не в нее…

Однажды он объявил, что уезжает в Москву на несколько месяцев. Речь шла об объединении его фирмы с крупной компанией, ничего опасного Аркадия в этой поездке не усмотрела.

Позже сам признался – сбежал от нее и от новой своей любви, чтобы разобраться в себе.

Марго в это время лечилась в клинике у Карла, Мила готовилась к выпускным, домом успешно управляла мама. Аркадия опять же погрузилась в работу.

Пожалуй, несмотря на полную занятость и постоянную усталость, эти-то месяцы и стали самыми спокойными в ее жизни. Нет, она очень скучала по Игнату, порой хотелось на самолет и к нему хоть на пару часов, но, будучи реалисткой, понимала – можно и самолет, а расставаться потом с ним как? После двух часов свидания? Что такое два часа?! Только душу травить!

Дождалась его к середине лета. Вот тут и поняла – все, конец. Взгляд ускользающий поймать так и не удалось, прикоснулась губами к щеке – дернулся, даже рукой слегка отодвинул. Накатила такая волна зла и обиды, что сдержаться не смогла, наговорила всякого, угрожать стала. Позже дома разобралась в своих же словах – а действительно, уничтожить Игната нет проблем: кредит ему сейчас нужен будет, уже обсуждалось, а без нее не получит, стоит ей лишь намекнуть банкиру, что неблагонадежен будущий заемщик Игнат Тарханов. Ищенко послушает, не раз уже предупреждала его и всегда оказывалась права.

Игнат позвонил сам с извинениями – видимо, дошло. Простить не простила, но любить меньше не получалось. Словно с ума сошла, боялась потерять даже то, что есть. И опять сомнения – а бросил ли соплюшку свою? В том, что влюбился в молоденькую дурочку, не сомневалась. Но то, что это ее дочь, даже подумать не могла…