Читать книгу "Проданная - Кира Шарм"

После потери отца, в этой бесконечной бедности, в проблемах, а после со свалившейся на нас болезнью Маши, было совсем не до воспоминаний. Не до сожалений и тоски по тому, чего не вернуть. Нам надо было выжить. Выстоять. Справится. Хоть как-то. Но вот теперь… Узнаю знакомые витрины. Мельтешащих знакомых, с которыми так часто вместе проводили время, смеялись и даже делились мечтами, планами на жизнь… И в сердце проворачиваются ножи.

Понимаю, что все — не просто деньги. Не черная полоса, которая рано или поздно закончится, и мы сможем выдохнуть, — да вот хотя бы после того, как Машу прооперируют. О том, что это не вылечит ее, я даже думать себе запрещаю.

Нет. Это часть жизни, часть меня, — которую вырвали с мясом. Вырвали навечно, а я только сейчас это вижу, теперь понимаю. И никто из нас никогда больше не вернется обратно. Мы никогда уже не будет прежними. Все, что было родным, что было любимым, частью нас самих, — все оборвалось, все отняли у нас.

— София.

Мы останавливаемся у моего любимого магазина.

Уже давно заметила, что краем глаза Стас наблюдает за мной.

Но это уже не важно. Какая разница? Хочет выпить боль, что трепещет в душе? Да пусть. Пусть наслаждается, пусть упивается своей победой, своим торжеством. Мне уже неважно.

И все же этот магазин, — как новый удар под ребра. Новая боль внутри.

Здесь покупались всегда самые любимые, самые красивые вещи. Здесь меня знали все, кто работает в нем. Я ведь всегда спешила и терпения на пошив одежды у меня не было никогда. Еще совсем малышкой я вертелась здесь в сказочных платьях принцесс перед сидящим в глубоком кресле отцом, а он, смеясь, называл меня своей принцессой…

Зачем? Зачем Санников привез меня сюда? Чтобы ударить еще больнее?

Никогда не поверю, что это случайность! Нет, он прекрасно изучил все, что касается меня и моей семьи! Изучил каждую мелочь, чтобы раз за разом наносить свои удары.

Санников сам открывает дверь, подает руку.

Но я не подаю своей.

Выбираюсь из машины сама.

И, хоть вначале даже покачнулась, выйдя в привычный мир, в который больше хода нет, задохнулась от его воздуха, от ощущения себя прежней, все равно игнорирую протянутый им локоть. Решительно иду вперед, сама распахиваю дверь любимого бутика и останавливаюсь, не в силах выдавить слова приветствия, когда с лиц продавцов и консультанток, чьим рукам я доверяла с детства, сползают улыбки.

Будто привидение увидели.

И мнутся неловко, не здороваясь.

Как будто собираются указать мне на дверь.

Ну да. Как же я забыла! Здесь ведь обслуживают только сильных мира сего! Всем остальным вход сюда закрыт!

Софья! Софья Львовна! — каблуки Веры Петровны, директрисы и управляющей этим магазинчиком, застучали оглушительно в гробовом молчании, что воцарилось вокруг меня. Мне кажется, я могла бы даже пощупать эту тишину и неловкость, с которой все отводили от меня взгляд

Надо же, наверное, по камерам смотрела. Как всегда, в ожидании особенно престижных и дорогих гостей.

— Простите, но мы вынуждены…

Теперь ее лицо выглядело так, как будто к носу поднесли протухшее яйцо.

А ведь она всегда выбегала мне навстречу! Сама лично подносила кофе, обязательно с какой-нибудь суперновой экзотической шоколадкой. Сама помогала мне застегнуть крючки или молнию на платье, отсылая всех помощниц подальше.

А теперь останавливается в шаге, будто напирая.

Не может проговорить последних слов, диссонанс у нее, видимо. Или ждет, что я сама их прочту и уберусь отсюда?

— Две чашки кофе, — раздается за спиной голос Санникова. — И принесите всю последнюю коллекцию. Вечерние платья, одежду попроще, белье. Все. Варя.

Не знаю, когда успел войти, я думала, он будет ждать на улице. Не услышала, как дернулась дверь. Только теперь Санников становится преградой. А мне хочется сбежать отсюда. Мчатся со всех ног.

Наивно, конечно, да. После того, как все из нашего круга от нас отвернулись…

Но все-таки мне казалось, что во всем здесь были теплые, душевные по-человечески отношения… Это больно. Черт возьми, это очень больно!

— Я В-вера, — пытается натянуть обратно на лицо улыбку, но выходит крайне паршиво. Как оскал и нервный тик в одном флаконе.

— Да плевать, — Санников пожимает плечами, глядя сквозь нее, как сквозь насекомое. Не лицо — безжизненная маска. Холодная. Убийственная. Высеченная из мрамора. И глаза такие… Я бы отшатнулась.

Но мне отшатываться некуда.

— Я не знакомиться пришел. Быстрее. Валя. Кофе и коллекция.

— Как скажете, господин Санников.

Вера Петровна мгновенно исчезает за дверью своего кабинета и возвращается в рекордный срок, с охапкой одежды в руках.

— Стас… — безотчетно касаюсь ледяной руки.

Я не хочу ничего здесь примерять. Ничего не хочу отсюда. Мне хочется только уйти. Подальше. Не видеть этих лиц, что снова успели натянуть на себя фальшивые улыбки и суетятся теперь, разворачивая перед нами все новые платья.

Я и фасонов не вижу. Не различаю.

— Тс-с, Софья Львовна, — шепчет в самое ухо, наклоняясь и обжигая дыханием. — Мы выберем лучшее здесь. И выпьем самый вкусный кофе.

Только вот кофе, поданный Верой Петровной дрожащей рукой и даже не глядя мне в лицо, оказался самым горьким в моей жизни.

Допив почти залпом, не глядя хватаю несколько платьев.

Розовое и кремово-телесное. Все с легким переливом перламутра. То, что всегда выбираю в первую очередь.

Но сейчас мне хочется со всем этим покончить как можно быстрее.

Даже смотреть не буду, как я выгляжу в этой одежде. Если сядет по фигуре, заберу и уберусь отсюда как можно быстрее.

— Нет

Дергаюсь, когда шторка примерочной отодвигается.

Если это кто-то из консультантов или сама Вера вошла мне помочь с примеркой, — конечно, исключительно по приказу Санникова. — до омерзения не хочу, чтобы кто-то из них прикасался ко мне.

Но вместо них в примерочную входит Стас. С кучей перекинутой на руке одежды.

— Это не то, — окидывает меня взглядом в отражении зеркала с ног до головы. А ощущение такое, будто поток воды на меня хлынул. Обжигающей. Пропитывающей все, что на мне и даже под одеждой. Такой, после которой ни одного сантиметра тела не остается неприкосновенным!

— Почему? — вскидываю голову, встречаясь взглядом с его в отражении.

Довольно милое перламутрово-розовое платье. Очень нежное. Мой любимый оттенок. Всегда такие выбирала. Пусть сейчас мне и без разницы особенно, что на мне надето. Но эти оттенки — вот просто мое!