Читать книгу "Спаситель и сын. Сезон 5 - Мари-Од Мюрай"

– Черный, – повторил мальчик, потом коснулся пальцем лапки Миу и прибавил: – Белый.

Миу был непохож на экран, но и на человека тоже непохож, поэтому с ним было спокойно.

– Так он аутист? – упорно добивалась ясности мадам Карре, беспомощно глядя на эту сцену.

– Он ребенок, – ответил Спаситель, – и он такой же, как все дети. На многое способный.

Мадам Карре изумленно ахнула и воскликнула:

– Спасибо!

Это была последняя консультация, а Спаситель так и не выкроил двух минут, чтобы позвонить сестре. Надо сделать это сейчас – на той половине с Лазарем, Луизой, Алисой, Полем, Габеном и Жово он может забыть обо всем на свете, даже о покойном Ти-Жо.

– Алло, Эвелина?

У них там середина дня. В голове у него нарисовалась картинка: столовая, пряный запах обеда, в знойном воздухе лениво вращаются лопасти вентилятора.

– Прости за давешний звонок, – сказала Эвелина. – Я оторвала тебя от работы. Знаю, тебе трудно вырваться, но тут такое дело…

И она рассказала, что незадолго до смерти Ти-Жо поведал ей о желании, осуществить которое он уже не успеет: собрать всю большую семью в пасхальный понедельник и устроить знатный пикник на пляже Де-Салин.

– Ти-Жо знал имена наших шести единокровных братьев и восьми сестер! Он оставил мне список. В нем не хватало только одного! И вот я всех приглашаю. Пасхальный понедельник – это двадцать второе апреля.

Она замолчала, надеясь, что Спаситель радостно воскликнет: «Я тоже приеду!» Но он только повторил:

– Двадцать второе апреля.

Зачем ему это нужно? Приемные родители старательно оберегали его от общения с антильской родней. Он едва знал Эвелину и дядю Ти-Жо, его детей и внуков видел один раз на празднике три года назад. Что же касается кучи сестер и братьев, которых Фефе Пасавуар наплодил по всей Мартинике, то для Спасителя они были чем-то мифическим, о чем рассказываешь, но во что не слишком веришь.

– Спаситель? – окликнула его Эвелина. Она забеспокоилась, не прервалась ли связь.

– Да-да, я тут. Я подумаю, Эвелина. Для меня это очень сложно.

– Сложно? Это же твоя семья! – Голос Эвелины снова наполнился скорбью.

– Но у меня есть другая семья, – возразил Спаситель и вдруг вспомнил, что Эвелина ничего не знает. – Я живу с… – Подругой? Сожительницей? Любовницей? – …с Луизой и ее двумя детьми. И не могу все бросить и приехать, понимаешь?

– Так бери их с собой! В доме на всех места хватит!

У Спасителя защипало в глазах. Он представил себе, как сестра встречает его, раскрыв объятия. Да, правда, они из одной семьи.

– Да, но… – Он рассмеялся, и этот звонкий смех перелетел через океан. – Боюсь, это мне немножечко не по карману!

А ведь это не шутка, подумал он, закончив разговор. У него просто-напросто не хватит средств, чтобы купить столько билетов на самолет. К концу каждого месяца у него на счету кончались деньги, а недавно пришлось брать в банке ссуду на ремонт чердака. Попросить же у Луизы не позволяла гордость, хотя, может, и зря. Оставалось одно…

Спаситель сел за свой письменный стол, сунул руку в ящик – всё почти машинально – и нащупал мешочек. Черный, бархатный, перевязанный красным шнурком. В этом мешочке Жово прятал бриллианты – добычу от налета. Спаситель оставил один-единственный, самый большой и красивый. Не решился выбросить его в реку. Таким образом, он стал укрывателем краденого и мог за это угодить в тюрьму[48]. Сколько стоит этот камень? Пятнадцать, двадцать тысяч евро? Спаситель распустил шнурок и потряс мешочек над листом бумаги. Оттуда выпала… перламутровая пуговица. Круглая пуговица примерно такого же размера, как бриллиант. Вот уж чего он никак не ожидал! Что ж, видимо, Жово открыл ящик стола и забрал то, что, как он считал, принадлежало ему. Другого объяснения не было.

– Ах ты ж… – процедил Спаситель сквозь зубы, прищурив глаза, словно желая разглядеть что-то, чего не хотел видеть раньше, хоть оно было у него под носом.

Значит, Жово – вовсе не милый старик на девятом десятке, слабый и безобидный. Он бывший наемник, бывший бандит, а люди мало меняются.

Вечером Спаситель, отбросив осаждавшие его мрачные мысли, рылся в интернете – искал информацию о терапевтических способностях кошек – и наткнулся на потрясающую статью: «Скажите “ДА” мурмуротерапии!» В ней говорилось, что рана на морде у кошки зарастает в три раза быстрее, чем у собаки, из-за благотворной вибрации, возникающей, когда она мурлычет; что кошки инстинктивно распознают депрессию у человека, улавливая феромоны, которые он выделяет, прижимаются к нему и исцеляют мурлыканьем, даже если у него аллергия на кошачью шерсть (которая, кстати, проходит от добрых чувств); и в довершение всего – что тридцатиминутная запись мурлыканья подопытного кота Руки излечивает самую стойкую бессонницу.

– Определенно у кошек есть сверхспособоности, – изрек он в первом часу ночи.

– Мур, мур-р-р, – отозвался Миу.

Не Спаситель ли, Миу, написал эту статью, чтобы тебе позволили мурлыкать в спальне?

– Прости, но Луиза категорически против, – сказал Спаситель, закрывая дверь у него перед носом.

Он залез под одеяло и замер рядом с задремавшей Луизой. В последнее время, стоило ему лечь в постель, как перед ним представали одна за другой все дневные консультации, и он постоянно корил себя: вот тут он что-то не расслышал, а тут – не разглядел. «Подумай о чем-нибудь приятном, чтобы скорее заснуть», – посоветовал он сам себе, как недавно советовал Полю.

Он закрыл глаза и подумал о Пасхе на Мартинике – не о том пасхальном пикнике на пляже, где он не сможет быть, несмотря на приглашение Эвелины, – а о пасхальных праздниках в Сент-Анне во времена его детства, тридцать лет назад. Сент-Ивы не были такими уж набожными и нечасто ходили в церковь. Но все-таки Пасха – это Пасха, большой праздник, который здесь отмечали на свой лад.

В Страстную пятницу мадам Сент-Ив с сыном присоединялись к густой толпе верующих, идущих крестным путем по извилистой дороге. Некоторые ползли на коленях. Спаситель помнил, как они останавливались перед часовенками, отмечавшими каждый этап Христовых страстей, как сестра Розали запевала религиозные гимны своим прекрасным грудным голосом, словно созданным для духовной музыки, как дядя Ти-Жо нес на плече внушительный деревянный крест во искупление своих (многочисленных) грехов, как запах горячего воска смешивался с морским бризом.

В воскресенье все шесть соседских девочек наряжались на пасхальную службу в белые платья и украшали волосы цветными бантами, а сам он надевал белоснежную рубашку и втискивал ноги в городские туфли, которыми страшно гордился. Люди со всей округи стекались в церковь Святой Анны, обращенную фасадом к морю. Во время службы играл ярмарочный оркестр, под звуки которого все пели «Слава в вышних Богу!» и размахивали яркими цветами аронника и геликонии. Потом был бесконечный обед в ресторане «Бакуа», а на десерт Спаситель демонстрировал приемным родителям и всем завсегдатаям свой образцовый школьный табель.