Читать книгу "Собрание птиц - Ренсом Риггз"

Было ясно, что они пытаются ее спасти, но девушка все равно стремительно превращалась в старуху. Телохранители подняли Эллери, и когда ее несли мимо меня, я увидел, что всего за тридцать секунд ее кожа истончилась, стала почти прозрачной, а глаз затянуло молочно-белой пленкой.

Имбрины больше ничего не могли сделать для несчастной. Американцы забрали Эллери, мисс Сапсан направилась ко мне и моим друзьям. Мы стояли, прижавшись дереву.

– Мисс! – воскликнула Эмма и обняла ее. – Откуда вы взялись здесь?

– Я же сказала, что буду за вами наблюдать! – ответила директриса. Ветер, поднятый вращавшимися лопастями вертолета, трепал ее волосы. – И, как оказалось, не напрасно…

– Она умрет? – крикнул Енох.

– Чтобы замедлить старение, мы дали ей сыворотку, разработанную специально для критических ситуаций, но это лекарство не гарантирует спасения. Где Хью?

– Побежал за помощью, – ответила Эмма. – И до сих пор не вернулся.

Лицо имбрины на миг омрачилось.

Мы обнаружили Хью у разбившегося автобуса, окруженного аварийными сигнальными шашками и полицейской желтой лентой. Полицейские, охранявшие место происшествия, отправились выяснять, что за вертолет сел на поляне, и никто не помешал нам осмотреть днище перевернутого автобуса.

Когда мы приблизились, я заметил, что шины лопнули, а оси были сломаны. Хью стоял около автобуса и тянул за какую-то веревку. Во всяком случае, так мне показалось. Такие же веревки обмотались вокруг осей, забили колеса.

– Эллери говорила что-то насчет веревок, – сказала Эмма, когда мы бежали к Хью. – Она сказала, что с тварями была другая девушка, и она остановила автобус с помощью веревок…

– Вы были правы, – обратился я к мисс Сапсан. – У тварей действительно был помощник. Какая-то девушка.

Но когда мы подбежали ближе, то стало ясно, что Хью держит в руках вовсе не веревку. Это был длинный стебель вьющегося растения.

Оси и колеса были обмотаны лианами.

– Какого черта… – пробормотала Эмма, поднимая одну из них. На зеленой плети, усеянной шипами, торчало несколько небольших пурпурных цветков.

– Эллери говорила что-то о цветах, – вспомнил я. – Что та девушка подарила ей цветы.

Енох присмотрелся.

– Определенно, я это уже видел… Такие цветы росли вокруг нашего дома на Кэрнхолме…

Хью по-прежнему молчал. Он забрал цветок у Еноха и поднес к метавшемуся на ветру ослепительно яркому огню сигнальной шашки.

– Видите, мисс? – произнес он, и на его мальчишеском лице появилось страшное, безумное выражение. – Это шиповник.

Мисс Сапсан обернулась, встретила его взгляд и серьезно кивнула.

– Да, Хью.

Я сказал:

– Ничего не понимаю.

Но остальные, казалось, поняли все.

– Шиповник был цветком Фионы, – тихо произнесла Эмма. – Она могла выращивать усыпанные цветами кусты, даже не замечая этого. Иногда плети вырастали из земли там, где она проходила.

У меня закружилась голова, стало нечем дышать.

– Ты хочешь сказать, что…

Енох взглянул на лианы.

– Только она могла сделать нечто подобное.

– Боже мой, – пробормотал Хью. По его щекам катились слезы. – Она жива.

Эмма обняла его, и он уткнулся головой ей в плечо. Казалось, он одновременно готов лопнуть от счастья и умереть от горя.

– Она у них. Она у них. Любовь моя. О боже!

– Мы освободим ее, Хью, – пообещала мисс Сапсан. – Даже не сомневайтесь.

Глава восьмая

Нам предстояло покинуть место аварии на вертолете американцев – он был достаточно большим, чтобы вместить нашу группу, и представлял собой самое быстрое средство передвижения. Но пришлось подождать некоторое время, пока американцы готовились к отлету. Мы смертельно устали и были грязны, как бродяги. Забыв о том, что нужно привести в порядок одежду, мы рухнули на землю около машин «скорой помощи». Мисс Королек удавалось каким-то образом удерживать полицию на расстоянии – возможно, при помощи наспех состряпанной истории или, скорее всего, вовремя проведенного стирания памяти. Только Ламот еще держался на ногах. Он расхаживал туда-сюда, не в силах скрыть волнение, пока мисс Кукушка и мисс Сапсан пытались облегчить страдания Эллери: смачивали ее лоб каким-то бальзамом и капали что-то в здоровый глаз. Пустая глазница, прежде скрытая повязкой, теперь была не видна из-за падавших на лицо длинных волос. Белый червячок высунулся из седых прядей; я с содроганием отвернулся к друзьям, но нехорошее ощущение где-то в желудке только усилилось.

Я понял, что Хью близок к истерике. Эмма и Енох старались его успокоить, но, судя по всему, потрясение было слишком велико, и никакие уговоры на несчастного не действовали. Наоборот, ему становилось только хуже, и он снова начал рыдать. Я поднялся и шагнул к ним, но в этот момент Эмма привлекла Хью к себе, обняла и начала что-то шептать ему на ухо. Я приблизился, но она взглядом остановила меня – посмотрела на меня поверх его плеча, прищурилась и беззвучно произнесла: «Я сама с ним разберусь».

И я отошел.

Я ненадолго остался в одиночестве, почувствовал себя бесполезным и никому не нужным, но неожиданно это чувство ненужности принесло мне облегчение. Усталость, о которой я пытался забыть, внезапно навалилась на меня; в голове клубился туман, несмотря на все мои старания сохранять ясность мысли. Я привалился к ближайшей полицейской машине и, чувствуя, как медленно, но верно сползаю вниз, уставился на мисс Кукушку, которая расхаживала вдоль дороги. Она, как ни в чем не бывало, стирала память тем нормальным, застрявшим в пробке, которые проявляли к нам повышенный интерес. Я едва не рассмеялся. У меня закружилась голова.

А потом, совершенно неожиданно, раздался голос.

– Приятно снова тебя увидеть.

Волосы у меня на голове встали дыбом, я оцепенел. Голос был певучим, дразнящим, мягким и одновременно злобным – и странно знакомым. Я обернулся, огляделся по сторонам, но никого не увидел.

Снова голос:

– Итак. Ты не рад?

Слова сами собой возникали у меня в мозгу, и на один безумный миг мне показалось, что их порождает мое собственное воображение. Я так устал, что решил, будто сплю наяву и вижу сон – нет, кошмар.

Негромкие, мерзкие звуки – причмокивание, какие-то охи и вздохи – звучали у меня в ушах, в голове. Эти звуки выражали преувеличенное удовлетворение, словно некто уютно устраивался среди чистых, нагретых простыней после долгого утомительного дня.

– Мм-ммм, – шептал голос. – Вот так-то лучше. Наверное, я смогу снова к этому привыкнуть…

– Кто здесь? – воскликнул я, в панике озираясь.