Читать книгу "Три цвета любви - Олег Рой"

Как все перспективы, сердито подумала Леля через минуту, которые приятны, пока глядишь издали. А как только начинается их реализация, так и хочется сбежать.

Нет, в кафе не воняло подгоревшей пиццей (где это вы в Италии видели плохую пиццу?) или, боже упаси, недавней борьбой с тараканами. Пахло базиликом, кофе и солью. Но за крайним столиком справа сидел человек, которого Леля меньше всего ожидала здесь встретить.

Господин адвокат. Игорь, чтоб его, Анатольевич, с независимым видом держащий крошечную белую чашку в длинных тонких пальцах.

«Забавно, — подумалось Леле-Алекс. — Раньше я не замечала, какие у него музыкальные пальцы — может, он в детстве на рояле играл? Или на скрипке? Логично было бы».

Что он тут, кстати, делает? Отпуск проводит? Или — за ней следит? А что, с Дима сталось бы соглядатая отправить. Хотя бы для страховки, чтобы, не дай боже, в беду какую опять не угодила. Или — нет? Он же сам предложил ей стать Алекс, разве за Алекс нужно следить?

Первой мыслью было — развернуться и сбежать. Но — вот прямо сейчас подниматься по лестнице? Будь она хоть трижды Вергилия, романтическое имя отнюдь не делает ее короче.

Или просто пройти мимо, «не заметив»?

«Лель, скажи честно, испугалась?» Или нет, не так: «Алекс, ты что, струсила?»

Да вот еще!

— Добрый вечер, Игорь Анатольевич! — лучезарно улыбнулась она, грациозно опускаясь на довольно хлипкий стульчик. — Вы тут меня специально поджидали?

Улыбка сделала его лошадиное лицо очень даже симпатичным. Нет, правда, удивительно, как простая улыбка может изменить человека.

— Не то чтобы специально. Но возможности такой не исключал.

Леля — нет, Алекс, Алекс! — вместо того чтобы привычно растеряться и залепетать что-то невнятное, лишь вздернула (вопросительно и довольно высокомерно) левую бровь: извольте, мол, сударь, объясниться.

Игорь Анатольевич опять улыбнулся, почти смущенно:

— Это кафе мне давно нравится. Камни, ветер, море — все такое дикое, средневековое. И вдруг эти навесы полосатые. Очень освежает.

Фразы насчет «неисключенной возможности» это совершенно не объясняло. И Леля-Алекс, подчеркивая свое ожидательное недоумение, в дополнение к поднятой брови чуть повернула голову.

— Ах да! — Господин адвокат понял ее мимику вполне. — Я вас в городе видел. Днем. Случайно, честное слово. — Он прижал руку к тому месту, где полагалось бы находиться сердцу (только откуда оно у преуспевающего адвоката?). — Чуть не подошел, но вы так азартно общались с какой-то пожилой синьорой, что мне неловко стало отвлекать.

Пожилая синьора — а если без дураков, то попросту старуха, косматая, в пестрых юбках и залихватски повязанной через лоб дырявой шали с длиннющими кистями — пыталась всучить Леле какой-то амулет. Или сувенир, который станет для нее амулетом? Кажется, именно на этом настаивала обладательница «пиратской» шали. Она тараторила, размахивала руками, юбки, хвосты шали и выбивающиеся из-под нее седые космы развевались — и, кажется, процесс торга увлекал старуху куда больше возможного результата. После десяти минут спора (действительно азартного) на смеси английских, французских, русских и совсем чуть-чуть итальянских слов Леля решила, что эта старуха напоминает вовсе не ту, страшную, питерскую, что грозила ей карами небесными, а другую — парижскую, продававшую альбом в серой кожаной обложке, так внезапно после пропавший. Еще минуты через две в Лелины руки перешла крошечная примитивная статуэтка (больше похожая на обточенный морем кусочек мрамора, нежели на творение рук человеческих), а старуха стала богаче на несколько евро.

С одного боку «статуэтка» напоминала потягивающуюся наяду, с другого — улыбающуюся собачью морду, с третьего — сидящую по-собачьи лошадь (ну или ослика, подумалось вдруг Леле). В общем, с каждой стороны камешек «показывал» что-то разное.

Сейчас, когда адвокат напомнил Леле про тот комический торг, она засмеялась.

— Вот, — и поставила перед собой осло-собаку. — Старуха уверяла, что это сильнейший магический амулет. Правда, я ее не очень-то понимала, по-итальянски я ладно если два десятка слов знаю.

Игорь Анатольевич осторожно погладил розоватый, в прожилках камешек.

— Теплый… — как будто удивился он.

Леля опять засмеялась:

— Ну так в кармане лежал, нагрелся. Ясно, что старуха таким образом просто на хлеб и кьянти себе зарабатывает, окучивая доверчивых туристов. Но камешек действительно приятный. Правда?

Не то чтобы Лелю сейчас хоть сколько-то заботило мнение случайно встреченного дальнего знакомого. Но… паломничество же. На самом деле в нем нет места случайностям!

— Вы удивительная, — сказал вдруг Игорь Анатольевич. — Простите, конечно, я не должен этого говорить. Но вы и вправду удивительная. Такая хрупкая, кажется, одним неловким взглядом убить можно, и в то же время совершенно… я не знаю, как это точно сказать… непобедимая. Вы знаете, что алмаз, в переводе с персидского, кажется, означает непобедимый? Но алмаз-то, при всей его твердости, разбить нетрудно… В Древнем Риме столовое белье — ну там скатерти, хотя я даже не знаю, были ли у них скатерти, салфетки-то точно были — вот их ткали из асбеста. Он вообще-то камень, минерал, но волокнистый, и вот они из него делали ткань. Мы столовое белье стираем, а они эти свои салфетки бросали в очаг. В огонь то есть. И салфетка становилась чистой, как будто ее только что соткали! Потому что вся грязь сгорала, а асбест не горит. И мне почему-то кажется, что это вот — про вас.

Прежняя Леля растерялась бы, даже испугалась, быть может, нынешняя же Алекс, оценив комплимент, ни рассыпаться в благодарностях, ни бормотать «что вы, что вы» не стала. Помолчала немного, улыбнулась благосклонной улыбкой королевы, перед которой один из рыцарей-стражников (которые все, конечно, на одно забрало) швырнул в грязь бархатный плащ, чтобы Ее Величество могла пройти, не запачкав туфелек.

— Знаете, так странно получается. Дим перед моим отъездом сказал, что мне пора поменять имя. Не радикально, а — так, для себя. Он считает, что из «Лели» я выросла.

Игорь Анатольевич отнесся к шутливой, в общем, идее серьезно:

— И какие варианты?

— Дим предложил Алекс. И что забавно, мне понравилось.

— Алекс? — задумчиво повторил адвокат. — Да, это лучше, чем Леля. Хотя, по-моему, вы — Сандра.

Раньше она и не поняла бы, но сейчас видела ясно: это тоже был комплимент. Не потому что Сандра лучше Алекс. Просто это означало, что совершенно посторонний человек думает о ней! И не о том, насколько удачна ее сегодняшняя прическа, а — о мыслях ее, о душе, о той Леле, которая — внутри. Ничего этого она произносить вслух, разумеется, не стала. Лишь улыбнулась еще раз — от удовольствия, как мурлыкающая кошка — и спросила неожиданно:

— Вы… в отпуске? — Все-таки ее еще терзали немного сомнения: не направил ли господина адвоката Дим — последить за ней издали.