Читать книгу "Сбитые с толку - Эндрю Штульман"

Врачи уверены, что важнее переедание[240]. Физическая активность сама по себе — если одновременно не корректировать диету — оказывает на массу тела лишь незначительное воздействие. Тем не менее многие люди полагают иначе, и это сильно отражается на их здоровье. У тех, кто считает недостаток активности главной причиной прибавки в весе, индекс массы тела (ИМТ) на 9% выше.

Этот результат был получен в нескольких странах — в Соединенных Штатах, Франции, Китае, Южной Корее — и не зависит от других факторов, которые влияют на ИМТ, в том числе пола, образования, количества сна, хронического стресса, заболеваний, социально-экономического положения в детстве и в настоящее время, беременности, характера работы, оценки своего здоровья, интереса к вопросам питания, табакокурения и самооценки. Даже с учетом всего этого люди, считающие нагрузку более значимой по сравнению с диетой, имеют более высокий ИМТ, чем те, кто придерживается другого мнения.

Ученые выявили пагубное влияние теории физической нагрузки на массу тела из первых рук. Участников исследования просили заполнить анкету об убеждениях и поведении, связанных с весом, и попутно предлагали перекусить: ставили вазу шоколадок в обертке[241]. Те, кто, по результатам опроса, переоценивал значение физической нагрузки, ели больше шоколада. Другими словами, взрослые с лишним весом, заполняя анкету о прибавке в весе, делали именно то, что ведет к прибавке в весе. Связь очевидна.

* * *

До сих пор мы обсуждали представления о том, что способствует росту и здоровью в целом. Однако интуитивные теории роста имеют и второе измерение: они объясняют, как именно меняется организм в процессе. Эти убеждения произрастают не из витализма, а из другого когнитивного искажения — эссенциализма.

Эссенциализм — это представление, что внешний вид и поведение организма определяются их внутренней природой, «сущностью». Когда организм растет, его вид и поведение может измениться, но сущность остается прежней. Более того, именно она служит причиной изменений. Согласно этим воззрениям, организм наследует свою сущность от родителей, тем самым получая потенциал развить типичные видовые черты. Считается, например, что коровы и свиньи от рождения получают фундаментально иную сущность. Из-за этого у коровы появляются рога, вымя и вкус к траве, а свинья приобретает розовую кожу, хвост крючком и начинает любить помои.

В повседневной жизни слово «сущность» используют редко, но сама эта идея буквально пронизывает наши представления о росте и развитии. Подумайте об историях, в которых истинная природа героя оказалась скрыта из-за несчастливого или необычного оборота событий, но в конце засияла всем своим блеском: «Гадкий утенок», «Царевна-лягушка», «Лис и пес», «Золушка», «Аленький цветочек», «Меч в камне», «Принцесса на горошине». Хотя в большинстве случаев в них действуют не животные, а люди, сюжет все равно эссенциалистский. Главные герои по своей сути не такие, какими воспринимают их окружающие, но бросают вызов этому восприятию. Некоторым утятам суждено стать лебедями, а некоторым крестьянкам — принцессами.

Поскольку такого рода сказки нравятся и детям, и взрослым, вполне вероятно, что эссенциализм развивается сам собой, без какого-то специального опыта или обучения. Психологи заинтересовались этой темой, и их исследования подтверждают данную гипотезу. Дети становятся эссенциалистами в тот момент, когда впервые задумываются, как и почему организмы меняются по мере роста.

Пионером исследований в этой области стала Сьюзан Гельман. Ее группа оценивала интуитивный эссенциализм у маленьких детей несколькими способами. Самый прямой подход — это психологические эксперименты, похожие на сказку о Гадком утенке. «Жила-была корова по имени Эдита. Когда Эдита появилась на свет и была совсем маленьким теленком, ее взяли на ферму, где жили свиньи. Много свиней. Свиньи заботились об Эдите. Она выросла среди них и никогда не видела других коров. Когда Эдита повзрослеет, какой у нее будет хвост? Прямой или завитком? А как она будет говорить? Мычать или хрюкать?»[242]

Этот мысленный эксперимент противопоставляет разные причины появления специфичных видовых черт: воспитание и происхождение. Дети обычно выбирают происхождение. К четырем годам они утверждают, что у Эдиты будет прямой хвост и она будет говорить «му». А если историю вывернуть наизнанку — сказать, что Эдита от рождения свинья, но воспитывали ее коровы, — дети будут считать, что хвост должен быть завитком и она будет хрюкать.

Рис. 9.2. Если ребенку рассказать, что животное родилось коровой, но воспитывали его свиньи, он предскажет, что по мере роста появятся черты, характерные для коровы, а не для свиньи. Это касается и анатомии (белый, а не розовый), и поведения (мычание, а не хрюканье)

Конкретные животные и характеристики, включенные в историю, не имеют значения. Четырехлетние дети считают, что кенгуру, воспитанное среди коз, будет хорошо прыгать, а не лазать по горам, воспитанный лошадьми тигр будет полосатым, а не одноцветным, а кролик, которого вырастили обезьяны, будет любить морковку, а не бананы. Четырехлетние дети даже признают, что из лимонного семечка, посаженного в апельсиновому саду, вырастет лимон, а не апельсин. Это впечатляет, учитывая, что дети в этом возрасте даже не считают растения живыми.

Исследователи проводили[243] такие эксперименты с бразильскими, израильскими детьми, с детьми майя в Мексике, народности везо на Мадагаскаре и меномини в штате Висконсин. Все дети считали, что «усыновленные» животные, когда повзрослеют, будут иметь черты биологических, а не приемных родителей. Эссенциалистские убеждения о росте, таким образом, представляются универсальными. Эти взгляды настолько повсеместны, что появляются даже там, где эссенциалистский анализ явно неуместен.

Один из таких контекстов — социология[244]. Такие категории, как раса, национальность, профессия, религия и социально-экономическое положение, мало связаны с биологией или вообще с ней не связаны. Тем не менее многие применяют эссенциализм и здесь, рассматривая эти черты как стабильные, дискретные, единые и дающие информацию о психологии. Этой ошибке подвержены и дети. Они считают, что представители разных социальных категорий отличаются друг от друга не меньше, чем представители разных видов.