Читать книгу "Бестия, или Сделка на тело - Дора Коуст"

И да, полностью согласна с тараканами: я трусливо сбежала. Трусливо сбежала сейчас, чтобы не ждать часа, когда он скажет: «Все, Бестия. Игры кончились. Сваливай».

Лучше сейчас — с гордо поднятой головой и поджатым хвостом, чем завтра утром — разбитая, отвергнутая, несчастная. Чтобы не видел слез, не понял того, насколько сильно я привязалась к нему. Чтобы не смотрел снисходительно, когда буду собирать вещи. Да там и вещей моих нет. Все куплено на его деньги. Чтобы не чувствовать себя грязно и мерзко, забирая купюры. Жаль, кольцо не додумалась отдать… Хотя пошел он лесом! Себе оставлю, вот! А выдре своей другое купит.

— Не хочешь рассказать, что произошло? — аккуратно начал Сергей Михайлович, но я придушила его попытку еще в зародыше:

— Первое правило умного родителя: «Не хочешь поругаться с дитем, дождись, пока оно успокоится», — проговорила чересчур мирно. Слезы высохли. Нет, ну правда, хватит уже реветь. Надо беречь воду в организме. Она в столице слишком дорогая.

— Это да, это правильно, — согласился мужчина.

Если честно, чувствовала себя неуютно и некомфортно. Как бы чужой человек рядом, но вроде как и родной. В общем, я окончательно запуталась во всем и решила просто забить. Конечно, можно было бы, например, купить бутылку вина и распить ее с Катькой, повествуя о нелегкой судьбе, но не хотелось. В первую очередь ничего рассказывать не хотелось, хотя и делилась с ней всем и всегда, сколько себя помню. Нет, определенно это этот наглый птиц на меня так повлиял.

— Могу ему в морду дать, хочешь? — вдруг спросил Сергей Михайлович, а я даже растерялась с перепугу.

— Кому?

— Ну так Сергею. Это ведь он тебя обидел.

— Забейте… — махнула рукой.

— Насмерть? — на полном серьезе уточнил этот молодой и неопытный родитель, который ни черта не разбирался в молодежном сленге.

— Нет-нет. Вы как такое подумать-то могли? Я имею в виду: забудьте и не обращайте внимания. Мы уже сами все решили.

— И именно поэтому ты зареванная и в тапках?

— Смотрите первое правило умного родителя, — попыталась улыбнуться, но даже чувствовала, что выгляжу откровенно жалко. — А куда мы едем?

Только обратила внимание на то, что серые улицы сменились пестрыми деревьями. Водитель притворялся статуей и внимания к себе не привлекал. Увозил черт его знает куда.

— В особняк. Оленька переживает.

Зная свою маму, я прекрасно понимала, чем мне грозят ее переживания. Сейчас будет звездец и Армагеддон в кубе, смешанный с тайфуном. Так! Стоп-стоп!

— Оленька? — спросила, мечтая, чтобы мне показалось.

— Тут такое дело… — мялся он, как девятиклассник, которого поймали со шпаргалкой на экзамене. — В общем, мы вчера поговорили и помирились.

Отлично. Все, я сдаюсь. Этот день просто и не мог стать нормальным.

***

Разговаривали мы долго. Раза три я просто вставала и выходила из-за стола переговоров, чтобы ненароком не поругаться с собственными родителями, которые, оказывается, в молодости тоже умом и сообразительностью не отличались. Ну, теперь я не сомневалась, что я их дочь.

К концу нашей беседы выяснилось, что никто обо мне особо не переживал. Ну, как не переживал. Сергей Михайлович рвался за нами в погоню, а мама его останавливала, объясняя, что я девочка умная и отходчивая. Первый пункт, конечно, польстил, но я разумно промолчала.

Потом, конечно, уже мама не находила себе места, расхаживая из угла в угол по квартире Сергея, но тут ее успокаивал мой второй родитель. И да, папой его назвать у меня пока язык не поворачивался. Оказывается, что Его Величество Птиц умудрился отослать родителю номер два смс-сообщение, в котором объяснил, что со мной все хорошо и завтра я буду готова к разговору. Вот так сам все решил, сам все сделал. Птиц, да и только! Так бы перья и пообщипывала, но это лирика.

Потом слово взяла мама, рассказывая мне о том, как Сергей Михайлович пригласил ее в шикарный ресторан. И как ей все понравилось, и какой красивый интерьер, а какие вкусные омары… В общем, бедный голодный ребенок давился слюной, пока его вновь влюбленные родители расписывали свое свидание. Но недолго. Когда посреди рассказа раздалось устрашающее бурчание, я попыталась вспомнить, не ела ли я маминых грибочков, а вот непутевые родители забегали.

В общем, вторая часть повествования, где они всю ночь катались на вертолете, прошла для меня с меньшими психологическими травмами. Ну, во-первых, я ела. Во-вторых, я очень даже вкусно ела. В-третьих, среди того, что я ела, имелось много сладкого. Подготовились в этом доме к моему приходу основательно.

— Ты прости нас, дураков, но, понимаешь, я все еще люблю его, Дарь, — вещала мама, успешно призывая к моей совести. — И твой папа любит меня.

— Люблю, — прозвучало твердо.

Они сидели, обнявшись, будто парочка влюбленных подростков на лавочке, а у меня на душе теплело. Нет-нет, совсем не от того, что я нахомячилась, как медведь на зимовку. Просто… Ну, они ж мои. Родители. Пусть упрямые идиоты, но мои. И даже этот, в галстуке, тоже мой. Пусть и разум пока отказывается это адекватно воспринимать. Они счастливы, а что еще надо? Правильно, лично мне — прогуляться и подумать.

Но просто так меня не отпустили даже под очень важным предлогом. Я собиралась съездить в аптеку за противозачаточными — о чем, конечно же, умолчала, — но сначала заскочить к Катьке. Во-первых, она, скорее всего, там места себе не находит, потому что моя бедная печенька так и осталась со вчерашнего дня в квартире Сергея. А во-вторых, мне нужно было взять хоть немного вещей. Ну не в тапках же я, в самом деле, буду по городу разъезжать! Я с ними пока еще не настолько породнилась.

В общем, отпустили меня лишь тогда, когда я оценила свое новое место обитания. По крайней мере, родители очень надеялись на то, что я сюда безоговорочно перееду. В принципе, мысль не такая уж и плохая, но с родителями жить не хотелось. За это время я уже как-то привыкла к самостоятельности, хоть и постоянно выливалось мне боком это длинное слово.

За дверкой скрывалось сразу несколько комнат. Кабинет тире гостиная, спальня и санузел и даже гардеробная, в которую мне было нечего положить. Ну, разве что куртку от спортивного костюма на плечики повесить. И вот все бы ничего — визжи себе, радуйся неожиданно привалившему чуду, но я ведь вредная.

— Я прошу прощения, а кто занимался дизайном комнат? — начала я издалека.

— Я, — с гордостью выдала мама, а я поняла, что можно было и не спрашивать.

Так вот, взору моему предстало лавандовое нечто. Нет, конечно, оно было фиолетовым, но такие объемы просто стыдно называть обычным цветом, поэтому лаванда, черт возьми!

— Тебе нравится? — спросил Сергей Михайлович. Тьфу ты, родитель номер два.

— Очень, — ответила сквозь стиснутые зубы и приняла однозначное решение: здесь я жить точно не буду.