Читать книгу "Зимняя война. Дороги чужого севера - Александр Тамоников"

Впрочем, советский человек не барин, может и потесниться!

— Вылезаем по одному, — гулким шепотом возвестил он. — Плотнее садимся, товарищи красноармейцы, и ждем дальнейших распоряжений. Не шуметь — противник рядом. Карабаш, Беседин, Коротков, идете со мной, нужно осмотреть хотя бы этот уровень…

Вентиляционную решетку плавно расшатывали — словно колыбель качали. Она застряла в пазах, издавала скрежет. Протиснулся Коротков, стал смазывать гусиным жиром места контакта решетки с рамой. Воистину, голь на выдумки хитра… Рама уже не скрипела, как столетний острожный замок. Ее осторожно выставили, положили на каменный пол и выползли. Над головами висела мощная бетонная плита, не позволяющая даже встать на корточки. Впереди маячил рассеянный свет. Они находились на самом нижнем уровне. Под ними — ничего. Что здесь — арсенал? Поскрипывали подошвы, потом в поле зрения образовались сапоги. По-видимому, часовой. Разведчики застыли. Сапоги недолго помаячили и удалились в неизвестном направлении. Мечников подтянулся на руках и выполз в тускло освещенный коридор, обложенный красным кирпичом. За стенами работал генератор, доносилась глухая речь. По потолку тянулась гирлянда из маломощных ламп. Забрались в самое логово, а что дальше? Малейшая ошибка, и сорок человек, сидящих в яме, просто прекратят свое существование… За спиной сопел Коротков. Никита высунулся на полкорпуса, разглядел стальные запертые двери, ниши в стенах — очевидно, шахты с подъемниками. На этом уровне находились склады, возможно, и оружейные. Открытая дверь в глубине коридора. С обратной стороны такой же проем, только ближе. Никита отполз назад, шепотом отдавал команды. Первым выбрался Беседин, устремился на цыпочках к ближнему проему. За ним колобком выкатился Коротков — смешной мужичонка с носом-кнопкой, — припустил в обратную сторону.

— Думаешь, справятся? — спросил в спину Карабаш.

— Справятся, — уверенно кивнул Никита, — невелика хитрость.

Первым вернулся Беседин, вполз в нишу, зашептал:

— Дальше за коридором ничего нет, товарищ старший лейтенант… Каменная лестница наверх. Я поднялся на один пролет — она крутая, зараза… Там люди разговаривают, табачный запах, похоже на казарму… Их подняли по тревоге, когда наши обстрел начали, а сейчас вернулись и все успокоиться не могут. Смеются, наверное, думают, что мы испугались и отступили…

Показался Коротков. Парень летел по коридору с выпученными глазами, но при этом ухитрялся не шуметь, закатился в нишу и выдохнул:

— Шухер, мужики, часовой идет… За проемом лестница наверх, а прямо коридор продолжается, там тоже закрытые двери, и часовой один на весь этаж…

Коротков осекся, вцепился пальцами в пол, подался вперед. Часовой действительно вышел из дальнего тамбура и брел, никуда не спеша. Зачем часовой в этом замкнутом пространстве, было непонятно, но, видимо, по уставу положено — охранять любые ценные или опасные предметы. Сапоги приближались. Мечников стиснул зубы, лихорадочно думал. Эх, кто не рискует…

— Давай! — прошептал он, обращаясь к Короткову.

Боец подтянулся — и в тот момент, когда солдат проходил мимо, схватил двумя руками за сапог и сильно дернул. Солдат ахнул от резкой боли, упал, и его втащили в нишу за нижние конечности. Навалился Беседин, заткнул солдату рот. Допрос не затянулся. Парень отвечал — правда, часто невпопад, не понимал, кто они такие и чего хотят. Но уже имелись все основания не плутать в потемках. Длина оборонительного сооружения — не меньше пятидесяти метров. Территория опутана ходами сообщения, гарнизон — сто с хвостиком, до соседнего опорного пункта — метров четыреста. На нижнем уровне — арсенал, продуктовый и вещевой склады. Смена караула — минут через пятнадцать…

Долго беднягу не мучили, избавили от страданий. А теперь надо было действовать стремительно. Карабаш попятился назад и забрался в люк. Весть разведчиков обрадовала — надоело сидеть в тесноте и почти без кислорода. Потянулась под бетонный козырек человеческая змейка. Люди распределялись в коридоре, стаскивали маскхалаты, без которых воевать не на «пленэре» было гораздо удобнее. В коридоре становилось многолюдно. Мелькнула смешная мысль: вот удивится финский солдат, который придет на смену часовому…

Наверх вели две лестницы. Бойцы заскользили по ступеням, уселись на корточки.

Казарма размещалась в восточном крыле, там царила тишина, только часовые перекликались. На дежурстве, согласно показаниям часового, находился взвод. Остальные отдыхали — впрочем, обувь и одежду не снимали, с оружием не расставались. Казармы временно обошли стороной, оставив лишь заслоны с гранатами. Двух солдат, поимевших глупость нарисоваться в проеме, сняли без шума. На нижнем уровне, в той же плоскости, что и помещения для личного состава, стояли орудия, стволы их выглядывали из амбразур, теснились штабеля ящиков со снарядами. Освещение отсутствовало, только мглистый лунный свет проникал сквозь орудийные амбразуры. Трое с ножами просочились внутрь, остальные ждали на лестнице. Разведчики бесшумно двигались мимо орудийных лафетов. Дежурная смена полегла с перерезанными глотками — даже пикнуть не успела. Никита недоверчиво поглядывал на орудия. Финны не гнушались ничем. Собственная промышленность артиллерию не производила. Армия забирала то, от чего избавлялся Запад. Горные пушки 75-го калибра на тумбовых установках, русские орудия образца 1900 года, оставшиеся со времен царского владычества, несколько противотанковых пушек «Бофорс» 36-го года на казематных установках — оставалось лишь гадать, как все это добро сюда подняли…

— Панчехин, пулей вниз, скажешь Латкину, что начинаем через минуту… — прошептал Мечников. — Действовать синхронно, чтобы не оставлять этим гадам шанса…

Выше был еще один уровень — и там без шума не обойтись. Вахрушев с пулеметом поднимался первым, остальные — за ним, приготовив оружие. Еще один «гараж», амбразуры, бойницы — на все четыре стороны света. Отсюда можно было вести огонь даже в тыл — в отличие от орудийного сектора. Пулеметные расчеты были на местах, моргали огоньки сигарет, доносилась приглушенная финская речь. Здесь находилось не меньше десятка военнослужащих! Вахрушев запрыгнул на последнюю ступень и начал стрелять от бедра, злобно хохоча и водя стволом. Полезли остальные, открыли огонь из автоматов. Разразился ад кромешный! Финны метались, катились по полу, брызгая кровью. Кто-то пытался оторвать пулемет от турели, но затея была изначально обречена на провал, да и времени у пулеметчика не было — его отбросило к стене, и он задергался, как марионетка в руках неумелого кукловода. Вся смена дружно полегла, успев произвести лишь пару выстрелов. Бойцы разбегались по пространству оборонительного каземата, добивали раненых. Отделение Карабаша еще до первых выстрелов пошло на крышу, огороженную двухметровой отбортовкой. Там тоже были финны, стояла минометная батарея. Бросили туда гранаты, чем усилили панику, потом сквозь дым пошла штурмовая группа…

Одновременно события происходили уровнем ниже. Группа Латкина сняла часовых у спальных помещений, а когда загремели первые выстрелы, распахнула дверь и забросила внутрь гранаты. Бросили обильно — не жалели, гранат было много. В дыму истошно орали люди, стонали искалеченные осколками. Потом в дым ворвались автоматчики, стреляли налево и направо, натыкаясь на тела, на перевернутые и изломанные кровати…